Читать книгу - "Голубиная книга анархиста - Олег Ермаков"

Все затихает.

Гуль-мулла: «Пепел может и пробудить, если его достаточно, как, например, у хозяйки, что высыпала на голову подвижника Хири, о котором рассказывал Аттар, корзину пепла. И он пробужденно возрадовался, что это был не огонь, коего он, грешный, только и достоин!

А я вот шел несколько лет назад мимо одного дома и был ошарашен разорвавшимся в двух шагах пакетом с водой. Взялся вычислять шутника. И вычислил. Голова мальчишки появилась из-за перил балкона. Поднялся в эту квартиру и у открывшей заспанной мамаши потребовал надрать уши сыночку. Боюсь, что за эти годы ни капли не поумнел и поступил бы так же и сегодня. А это была только вода.

Но мы сейчас толкуем не о пробуждении все-таки, а о снах наяву. В мою Персию доходят слухи с Запада. Тамошние ученые мужи до сих пор не могут указать разницы, которая существует между чувством в искусстве и реальным чувством. И тут надо добавить — и чувством, которое испытываешь во сне. Что, разве не так?

Еще говорят на западе так: „Положительная роль психики не в отражении, а в том, чтобы не всегда верно отражать, то есть субъективно искажать, действительность в пользу организма“.

Наверное, так, как в одной из притч мудреца Абу Хамида Ал-Газали».

Слышна восточная музыка.

Гуль-мулла под музыку и стариковское пение продолжает: «Арабы как-то возвращались из путешествия, завернули на могилу одного щедрого человека да и заночевали поблизости. И вот одному из путников этих и приснился тот, кто почивал в могиле, и он предложил обмен: верблюда на жеребца. Странник согласился, ибо жеребец этот был известен, потому он и приснился путнику, видимо. Наверное, перед сном все они толковали об этом умершем человеке, о его знаменитом жеребце. И щедрый человек сразу зарезал жирного верблюда, чтобы попотчевать всех. И тут спящий проснулся. И что же он увидел?»

Гуль-мулла: «Очана! Мочана! И вот что он увидел. На шее его жирного верблюда кровь. Как? Откуда? Кто-то поранил его? Может, ворон или волк? И тут он вспомнил сон, мгновенье думал — и зарезал верблюда. И путники хорошо попировали да и отправились в дальнейший путь. А на следующий день вдруг услыхали позади топот. В клубах пыли кто-то приближался к ним. Всадник спросил, чей верблюд был зарезан день назад у могилы. „Мой“, — ответил хозяин верблюда. „Тогда возьми этого скакуна, он твой!“ — воскликнул всадник, оборачиваясь к привязанному позади прекрасному жеребцу. „Но кто ты?!“ И тот ответил, что он сын щедрого человека, приснившегося ему и велевшего отдать скакуна тому, кто зарезал у его могилы верблюда».

Снова музыка.

Гуль-мулла: «Сон был в угоду голодных путников, видно, им давно хотелось хорошенько закусить, а? Очана! Мочана!

Это и происходит во сне. Субъективное искажение мира. Мир сна человечен, исполнен непередаваемых смыслов. Это наяву ты безразлично взглянешь на какой-то предмет, на шарф, чашку или нож. Во сне эти вещи приобретут вес и значение символов. Можно сказать, что пространство сна — живое, одухотворенное, и тем оно прекрасно. В нем почти всегда таятся спасительные силы.