Читать книгу - "Соразмерный образ мой - Одри Ниффенеггер"

Эди и Джек провели в Лондоне две недели. Каждый день они появлялись в «Вотреверсе» еще до завтрака и увозили Джулию в гости к старым знакомым или в поездку по Лондону, каким Эди помнила его в ранней юности, на заре банковской карьеры Джека, во времена их романа. Джулия была признательна, что ее хоть чем-то занимают, хотя темп казался ей нарочито быстрым, и были моменты, когда она перехватывала удивленный взгляд отца, адресованный матери, как будто истории, которые та рассказывала, не совсем совпадали с его воспоминаниями.

Однажды, когда Эди и Джек заехали к дочери, к ним вышел Роберт и перехватил их в саду перед домом.

— Эди, — сказал он, — мне надо с тобой переговорить. Можно тебя — буквально на секунду.

— Я подожду наверху, — сказал Джек.

Роберт повел Эди к себе. Квартира оставляла впечатление пустоты и заброшенности; хотя особого беспорядка не было, Эди поняла, что часть вещей уже вывезена.

— Переезжаешь? — спросила она.

— Да, перебираюсь мало-помалу, — ответил Роберт. — Мне тут невмоготу оставаться — почему-то.

Он провел ее через всю квартиру в каморку для прислуги. Это помещение фактически пустовало, за исключением нескольких коробок, заполненных большими тетрадями, фотографиями и всевозможными бумагами.

— Это мне оставила Элспет, — показал он. — Не хочешь забрать?

Эди оцепенела. Она сложила руки на груди, будто защищаясь, и стала разглядывать коробки.

— Ты сам-то прочел? — спросила она.

— Частично, — ответил он. — Я подумал, тебе они больше понадобятся.

— Мне они не понадобятся, — произнесла Эди, глядя на него в упор. — У меня к тебе просьба: сожги их, ладно?

— Сжечь?

— Будь моя воля, я бы развела большой костер и спалила все разом. Вместе с мебелью. Элспет даже сохранила нашу с ней кровать; я глазам своим не поверила, когда вошла в ее спальню.

— Хорошая кровать. Всегда любил ее.

— Так ты сожжешь эти бумаги? — напомнила Эди.

— Сожгу.

— Вот спасибо, — улыбнулась она.

Роберт впервые увидел ее улыбку; она мучительно напомнила ему улыбку Элспет. Потом Эди развернулась к дверям, и он пошел ее провожать через всю квартиру. У порога он спросил:

— А Джулия останется тут?

— Похоже на то, — ответила Эди. — Мы думали, она захочет вернуться, но нет. Ей кажется, что она предаст Валентину, если съедет из этой квартиры. — Эди нахмурилась. — Она стала очень суеверной.

— Неудивительно, — сказал Роберт.

Эди помолчала.

— Еще раз спасибо; это большая любезность с твоей стороны. Могу понять, почему Элспет и Валентина были к тебе неравнодушны.

Роберт покачал головой:

— Прости…

— Все хорошо, — сказала Эди. — Все будет хорошо.

Позже, когда Пулы отправились по своим делам, Роберт вытащил коробки в сад за домом и сжег их содержимое, листок за листком. Наутро, заметив среди мха выгоревший круг, Эди порадовалась.

Унылым днем в середине июля Джек и Эди сидели в самолете, отправляющемся в Чикаго, и ждали вылета. Перед тем как объявили их рейс, Эди успела выпить пару рюмок, но даже это не помогло. Ее лицо, спина и подмышки были мокрыми от пота. Джек протянул ей руку, и она сжала его пальцы.

— Спокойно, — сказал он.

— Я просто ненормальная, — покачала она головой.

Джек пошел на осознанный риск:

— Ну что ты, Элспет, любимая.

Самолет тронулся с места. Ее настоящее имя прозвучало так неожиданно, что у нее от изумления отвисла челюсть. Но стоило им взлететь, как она почти позабыла о своем страхе, и Лондон остался позади.

— Ты давно знаешь? — спросила она, когда самолет выровнялся.

— Очень давно, — ответил он.

— Я думала, ты меня бросишь… — выдавила она.

— Никогда, — произнес он.

— Прости меня, — сказала Эди. — Я так виновата.

Она заплакала, размазывая по щекам слезы, икая и неудержимо всхлипывая — словом, так, как никогда себе не позволяла, — будто оплакивала всю свою жизнь. Джек смотрел на нее и гадал, что будет дальше. Стюардесса спешно принесла упаковку салфеток.

— Боже, стыд какой, — выговорила Эди.

— Ничего страшного, — успокоил ее Джек. — В самолете — одни американцы. Им все до лампочки. Они кино смотрят.

Он поднял разделяющий их подлокотник, и она прильнула к нему, чувствуя внутри пустоту и странное удовлетворение.