Читать книгу - "Последняя ночь на Извилистой реке - Джон Ирвинг"

— Голубого «мустанга».

— Умница, — похвалил отец.

По дороге домой повар удивил Дэнни еще одной неожиданностью.

— Мы с И Ин решили, что она и ты должны вести себя так, будто вы — пара.

— А этот спектакль еще зачем? — спросил Дэнни.

— Вы с нею одного возраста. Пока этот корейский муж здесь, пусть думает, что вы живете вместе. Он никак не заподозрит, будто я сплю с его женой. По его понятиям, я слишком стар.

— И как мы будем изображать пару?

— Предоставь это И Ин. А ты только подыгрывай.

Как потом вспоминал писатель, изображать любовника И Ин оказалось не самым трудным занятием во всей этой обманной импровизации. Пока корейский хирург находился в доме на Корт-стрит, И Ин прекрасно справлялась с ролью интимной подруги Дэнни. Писателю понравился сеульский хирург: этот человек гордился собой и своей семьей и был несколько ошеломлен устроенным им «сюпризом». Юн, со своей стороны, не скрывала, как она счастлива повидать малышку Су. Кореянка поглядывала на Дэнни, ища у него ободрения, и он, как мог, поддерживал ее. Он даже испытал облегчение, поскольку знал: рано или поздно им с Юн все равно пришлось бы расстаться, а расставание породило бы в его душе сильное чувство вины.

Это был второй год его работы в Писательской мастерской. Дэнни попросил о продлении контракта еще на год. Ему обещали, однако вопрос пока решался. Но даже если он и останется в Айова-Сити на год дольше, Юн за это время все равно не успеет дописать свой роман. Ему предстояло возвращение в Вермонт, а кореянка, как это рисовалось Дэнни, скорее всего, вернется в Сеул.

Хирург Кьюнг поцеловал жену и дочь и с легким сердцем отправился на конгресс в Чикаго. Все выглядело так, словно Юн просто снимала комнату в доме повара, где жил его сын со своей любовницей и восьмилетний внук. Пока длился этот спектакль, И Ин несколько раз подходила к Дэнни сзади, прижималась к нему и целовала в затылок. День был теплым, вся одежда писателя состояла из джинсов и футболки, и потому он ощущал не только шелк пижамы И Ин, но и ее упругое тело. Дэнни не знал, каково Юн видеть эти нежные объятия. Возможно, И Ин и повар сообщили корейской прелюбодейке о своем замысле.

Малышка Су оказалась настоящим сокровищем.

— Вы надеваете ей подгузники? — спросил у хирурга Дэнни, вспомнив Джо, когда тому было два года.

— Дорогой, девочки приучаются проситься на горшок раньше мальчиков, — сказала ему И Ин.

Он сразу заметил упор, сделанный китаянкой на слове «дорогой», но повар и Юн только рассмеялись. Наверное, Юн тоже обрадовалась, что отношения с ее преподавателем нашли такое естественное и гармоничное завершение. (Разве здесь еще требовались какие-то дополнительные объяснения?)

Дни, пока корейский врач был на чикагском конгрессе, прошли сравнительно легко. Джо воочию убедился, насколько невинны и беспечны двухлетние дети. Они ничего не знают об опасностях на дорогах, но готовы поверить в ангелов, падающих с неба. Малютка Су была готова поверить во что угодно.

Ароматная ночная сорочка, засунутая Юн под подушку, оказалась бежевой. Дэнни улучил момент и вернул сорочку кореянке. Теперь в спальне не осталось ни одного следа ее присутствия. Юн спала вместе с малышкой в своей рабочей комнате, обе прекрасно умещались на односпальной кровати. Дэнни предложил, чтобы она укладывала девочку в другой комнате. (Там ночевал хирург, когда вернулся с конгресса. Дэнни заметил, что супруги почему-то спали врозь.)

— Маленькие дети не должны спать без присмотра, — возразила Юн.

Дэнни стало понятно любопытство, с каким Юн смотрела на Джо. Вовсе не праздное любопытство бездетной женщины, как ему казалось. Кореянка мысленно прикидывала, какой будет ее дочь в этом возрасте.

(Все остальное, включая и странный сюжет романа Юн, так и осталось для Дэнни неразгаданным.)

После возвращения с конгресса хирург Кьюнг день или два провел в доме на Корт-стрит, а затем вместе с малышкой Су улетел в Сеул. К моменту их отъезда Юн уже подыскала себе новое жилье. На следующий семестр она записалась к другому преподавателю. Завершила ли она свой запутанный роман — писателя Дэнни Эйнджела это уже не интересовало. Не интересовал его и дальнейший успех (или неуспех) ее литературной карьеры. Во всяком случае, за время пребывания в Айова-Сити Юн показала себя успешной сочинительницей.

А вот успех И Ин, разыгравшей роль подруги Дэнни, продлился несколько дольше. Медсестра отделения неотложной помощи была не из числа флиртующих женщин, однако и через несколько месяцев после того спектакля она нет-нет да и прикасалась случайно к Дэнни или так же случайно проводила костяшками пальцев по его щеке. Потом она инстинктивно спохватывалась и убирала руку. Вряд ли повар замечал это, а если прикосновения китаянки видел Джо, восьмилетний мальчишка не обращал внимания.

— Может, ты хочешь, чтобы дома я носила обычную одежду? — как-то спросила она у Дэнни. — Может, хватит моих пижам?

— Но мы уже как-то привыкли, что ты Пижамная леди, — уклончиво ответил писатель.

— Ты понимаешь, о чем я, — сказала ему И Ин.

Она прекратила ходить в пижамах. Возможно, только спала в них. Обычная одежда стала более надежным барьером между И Ин и Дэнни. И ее случайные прикосновения вскоре тоже прекратились.

— А я жалею, что И Ин больше не носит пижамы, — признался Джо, когда они с отцом шли в школу.

— Я тоже жалею, — ответил Дэнни, но к тому времени на его горизонте уже появилась другая женщина.

После того как Юн исчезла из их жизни (бесследно, как когда-то она исчезла из спальни Дэнни), их жизненный ритм и привычки вернулись в прежнее русло. Шел третий год работы Дэнни в Писательской мастерской. Они снова переехали. Их третий дом тоже был на Корт-стрит, но теперь на противоположной стороне улицы, вблизи Саммита, где у Дэнни завязался осторожный «дневной» роман с несчастной женой университетского преподавателя, который ее обманывал. Джо иногда ходил в переулок посмотреть на трюки, что выделывал Макс на его «запасном» велосипеде, и повздыхать об отцовском запрете. Но переулок перестал быть частью его жизни, как и вороватый опоссум. Иокогамы — Сао и Каори — все так же по очереди нянчились с Джо. Отличительной чертой того года была повышенная (или отчаянная) потребность собираться в «Мао».

Повар заранее знал, до чего сильно он будет тосковать по братьям Чен — почти так же, как по И Ин. Он и не предполагал, что настолько привяжется к гонконгской медсестре. Дэнни знал, что и ему будет недоставать китаянки, но скорее для уюта и душевного равновесия.

Завершению второго айовского периода в жизни писателя предшествовало другое событие — окончание Вьетнамской войны.

Настроение в «Мао» было далеко не радужным. Операция «Порывистый ветер»[167]по эвакуации на вертолетах из Сайгона (Кетчум метко назвал ее операцией «Воздушный понос») серьезно отвлекала внимание персонала, мешая готовиться к обычному открытию ресторана. Источником тревоги, а потом и нескрываемого раздражения стал кухонный телевизор.