Читать книгу - "Лондон. Прогулки по столице мира - Генри Воллам Мортон"

3

Улица, которую сэр Томас Бонд построил два с половиной века назад, — это короткая улица, которая многие годы упиралась в поле, пока в 1721 году Нью-Бонд-стрит не протянулась севернее, в сторону Тайберн-роуд и Оксфорд-стрит. Это улица чудесных и дорогих вещей: картины, гравюры, украшения, книги, золото и серебро, женская одежда. Даже самая простая вещь, если она куплена на Бонд-стрит, становится особенной.

Торговцы предметами искусства мудры и опытны, поэтому если заглянуть в их магазины, поговорить с ними, посмотреть на картины, гравюры, фарфор, золото и серебро, то, можно сказать, приобщишься к тайнам коллекционеров. В молодые годы я мечтал о богатстве, чтобы иметь возможность покупать все эти изящные вещицы с Бонд-стрит, которые так привлекали мое внимание. Но в свои нынешние годы я думаю, что обладание всеми этими вещами не дало бы мне и половины того удовольствия, которое я получаю, разговаривая с теми, кто покупает и продает их.

Я помню Бонд-стрит между войнами, когда, как нам казалось, она еще хранила изящество восемнадцатого века. Здесь прогуливались изысканные дамы. В воздухе витало ощущение беззаботности. «Бездельники» с Бонд-стрит еще не исчезли. Впрочем, хотя витрины магазинов Бонд-стрит практически не изменились, люди, которые в них заглядывают, кажутся мне совершенно иными. Война, налоги, послевоенные трудности, поколение, выросшее без прислуги, — все это лишило нас свободного времени и тяги к роскоши; пускай существуют те, кто продолжает покупать бриллиантовые браслеты и картины старых мастеров, — иначе Бонд-стрит утратит смысл, — однако выглядят эти люди совсем не так, чтобы в них можно было заподозрить аристократов-вертопрахов.

Коллекционеры с достаточным количеством денег неохотно признаются, что лучшие предметы коллекции были найдены на Бонд-стрит и переулках, ведущих к ней. Коллекционер с умеренными средствами со злобой смотрит на богатых коллекционеров, которым достаточно взять чековую книжку, чтобы перед ними раскинулись все сокровища Бонд-стрит, недосягаемые для прочих. Бонд-стрит — настоящая пещера сокровищ! И если вы попросите меня показать вам часы Томпиона, подлинного Констебля или средневековую дароносицу, мы неизбежно окажемся на Бонд-стрит. Обычный прохожий не знает, какие чудесные предметы хранятся в сейфах на Бонд-стрит даже в наше жалкое время.

Некоторым нравится Бонд-стрит утром, когда солнце только начинает пригревать и в воздухе чувствуется весна, а я люблю эту улицу осенним вечером. Фонари только зажглись, люди спешат домой, витрины заманчиво светятся и соблазняют — там мебельный гарнитур Хэпплуайта, тут жемчужное ожерелье, кусочек нефрита, часы Нибба или Квора, норковая шубка, книги в красном или зеленом сафьяновом переплете. И каждый предмет великолепен настолько, насколько это вообще возможно. Далеко не все способны купить такую вещицу, но у каждого есть право посмотреть на нее и расспросить о ней.

Когда сумерки опускаются на Лондон и морозный воздух напоминает о близкой зиме, приятно прогуляться по Бонд-стрит, проиграть на торгах вещицу, о которой вы долго мечтали, а потом идти по улице и объяснять себе, что ничего страшного не произошло, что вы счастливы и без нее и что вы все равно никогда бы не смогли себе ее позволить. Но гораздо лучше идти по Бонд-стрит, одержав победу, с чем-то, о чем вы долго мечтали и что купили на аукционе за сумму гораздо меньше той, которую были готовы заплатить, с чем-то настолько замечательным, что вы не можете поверить, что эта вещь наконец ваша, с сокровищем, которое вы украдкой рассматриваете при свете фонаря, дабы убедиться, что это не сон.

Когда мне было скучно в Лондоне (что бывает крайне редко и ненадолго) я заходил на распродажи в «Кристи» или «Сотби». Откуда идет этот бесконечный поток сокровищ? Это одно из чудес Лондона. Так продолжается уже много веков. Богатые люди георгианской эпохи приходили на аукцион, чтобы торговаться за полотна мастеров итальянского Возрождения, как мы сейчас торгуемся за мастеров георгианской эпохи. Только платили они гораздо меньше! Подвалы «Кристи» и «Сотби» подобны пещере Али-Бабы, из которой во время сезона распродаж выносят чайные сервизы королевы Анны, чиппендейльские кресла, гобелены, бронзу и фарфор. Некоторые из этих предметов имеют долгую историю. Они перепродавались на протяжении многих веков, а некоторые даже вернулись на Бонд-стрит и Сент-Джеймс-стрит из Америки. Другие предметы появились здесь впервые и описываются в каталоге многозначительно, например: «собственность джентльмена». Эту фразу стоило бы продолжить так: «который сделает что угодно за пятьсот фунтов».

Давайте заглянем на один из аукционов. Аукционист сидит в кресле лицом к довольно разнородной лондонской толпе. Вот лорд и леди X, которые буквально наживаются на своих предках, избавляясь каждый год то от портрета пятого графа на аукционе «Кристи», то от кровати на аукционе «Сотби». Странно думать, что человек, который сражался при Бленхейме и Рамильи, станет в 1951 году выплачивать подоходный налог за своих потомков! А вот сидит американский коллекционер — представительности никакой, но зато какая чековая книжка! Неизменно присутствуют несколько почтенных дам из разряда «леди в стесненных обстоятельствах» и большое количество торговцев и агентов — некоторые из них выглядят процветающими, другие ковыряют в зубах трамвайным билетом, пока презрительно изучают очередного Гейнсборо.

«Итак, — говорит аукционист сладким голосом, — лот номер 84 «Портрет леди»! Ваша цена?»

Двое мужчин в фартуках из зеленого сукна поставили на мольберт картину, написанную три века назад. Красавица презрительно взирает на толпу. Она молода. Грудь приподнята лифом платья. Прелестную шейку украшает жемчужное ожерелье, две жемчужины каплями сверкают в ушах, и волосы тоже убраны жемчугом. Вид у нее несколько капризный и чуть игривый, в духе общей атмосферы при дворе Карла II.

Она никогда не говорила по телефону, не пила коктейлей, не водила машину, не летала на самолете, но была очень современной, и я почувствовал, что мог бы с удовольствием пригласить ее позавтракать в «Клариджиз» или «Баркли».

— Три сотни гиней, — откликается мужчина, который выглядит так, будто не может заплатить и пять шиллингов.

Торги начались.

— Пятьсот, — предлагает коллекционер.

— Шестьсот, — это американец.

Все это время за подмигиваниями и кивками наблюдала девушка, чьи черты лица определенно имели сходство с дамой на портрете. Завей она каштановые волосы, вставь в уши жемчужины, надень коричневое платье с глубоким вырезом, манерно сложив руки на коленях, эта девушка стала бы копией леди с картины.

— Шестьсот гиней… продолжаем с шестисот гиней, — кричит аукционист, смакуя каждое слово, как жирный кусок.

Удар молотка.

Когда служащие в зеленых фартуках снимали холст, мне показалось, что на одно мгновенье глаза дамы на картине и глаза девушки из зала встретились, и взгляд сказал:

«Итак, моя дорогая, мне нужно оплатить твою свадьбу. Мои кости превратились в пыль два века назад, но мое лицо — твое богатство».

И девушка вышла на Бонд-стрит, думая о своем приданом.