Читать книгу - "Новак Джокович. Герой тенниса и лицо Сербии - Крис Бауэрс"

Подготовленная для Новака программа предусматривала не только тренировки, но и соревнования на протяжении пяти лет, в ней указывалась примерная стоимость участия в турнирах на каждый год – таким образом семья знала, какие средства ей предстоит найти. «В жизни семьи Джоковича наступил чрезвычайно трудный период, – рассказывала Генчич. – Я понимала, что у них ничего нет, но я и сама была в том же положении. И я посоветовала им поискать спонсоров. Деньги они нашли, но на каких-то жутких условиях. Срджан не скрывал, что брал кредиты под высокий процент, а когда наступал день выплаты и у него был пустой кошелек, деньги порой требовали вернуть, буквально приставив нож к горлу. Единственным способом выплатить первый кредит было взять второй, как правило, под еще более высокий процент».

Если в наши дни Новак Джокович занимает исключительное положение среди своих соотечественников, то к членам его семьи это не относится. Его отец и дядя нажили немало врагов как в обществе в целом, так и в теннисных кругах. В начале 2011 г. с участием семьи Джоковичей был осуществлен переворот в Сербской федерации тенниса, в результате чего президент федерации тенниса Слободан Живоинович вскоре после победы Сербии на Кубке Дэвиса в 2010 г. был смещен, а его место занял Вук Еремич, президент Генеральной Ассамблеи ООН и союзник Срджана Джоковича. Однако Генчич утверждает, что эти события следует понимать в более широком контексте:

«Люди, критикующие его родителей, не знают и не желают знать подробности истории семьи Джоковичей с самого начала. Они видят только нынешние деньги и считают его [Срджана] заносчивым и высокомерным. У этой семьи было много друзей – до тех пор, пока ей не понадобились деньги для Новака. Это было ужасно. Родители знали, что Новак станет лучшим, но откуда взять деньги? Деньги они искали день и ночь. Срджан страшно злился, но все-таки стучался в любую дверь, обращался за помощью в том числе и к правительству, и всякий раз слышал одно и то же: „Да кто он такой, этот мальчишка?“, „Для такого малыша у нас денег нет!“. Теперь родителям нравится повторять: „Это мы сделали его!“ Я очень рада, что Срджан считает случившееся своей заслугой, потому что он действительно много сделал, чтобы у сына была возможность участвовать в турнирах. До сих пор семье Джоковичей жилось очень трудно. Сейчас у них есть деньги, но их жизнью я не интересуюсь. Мне интересны только успехи Новака и [его младших братьев] Марко и Джордже».

Работа по превращению Новака Джоковича в теннисиста мирового класса шла медленно, но уверенно. Он быстро прогрессировал, однако физически был еще мал, поэтому Генчич ничего не оставалось, как только ждать, когда он подрастет, чтобы увеличить нагрузки.

Сама Генчич играла до эпохи Коннорса и Эверт, поэтому неудивительно, что она обучала подопечного одноручному бэкхенду. В итоге почти весь первый год теннисной учебы Джокович играл слева одной рукой. Однажды, когда ему было шесть с половиной лет, он, гуляя с Генчич, вежливо спросил: «Еца, можно мне попробовать играть слева двумя руками?» Генчич ответила: «Можно, конечно, но сначала я объясню тебе, как надо держать ракетку при двуручном бэкхенде, поскольку тут возможны три варианта: играть, как левша играет форхенд, играть одноручный бэкхенд с поддержкой второй рукой или играть по-настоящему двумя руками. Попробуй все три, а через неделю скажи, какой больше тебе подходит, и определись, хочешь ты играть двумя руками или одной». Ровно через неделю Джокович без напоминаний подошел к ней и объявил: «Неделя прошла, я хотел сказать, что буду играть слева двумя руками». Генчич сказала, что это хорошо, если только он будет продолжать выполнять резаные удары одной рукой и пользоваться ими как приемом для выхода к сетке. Джокович ответил, что, по его мнению, двуручные бекхенды получаются у него сильнее одноручных. Генчич кивнула: «Ладно, мы над этим поработаем». И они продолжали работать очень медленно, без какого-либо нажима с ее стороны, и вскоре наставница убедилась, что Новак настолько сообразителен и легко обучаем, что освоил удар слева двумя руками так, словно это ничего ему не стоило.

Одно из главных достоинств Джоковича – работа ног, за что его хвалили с самого начала. По словам Генчич, она с первого дня поняла, что он хороший горнолыжник – то же самое она могла сказать и о себе. Поэтому она упорно учила его использовать в теннисной игре имевшуюся у него гибкость ног и голеностопов – важнейшее качество горнолыжника. Это позволило ему даже скользить по кортам с твердым покрытием – сейчас такое умение встречается часто, а тогда им мало кто обладал.

Еще одна особенность Генчич как тренера заключалась в том, что она старалась приучить своих подопечных следить по телевизору за тем, как играют теннисные кумиры. Она расспрашивала Джоковича, что привлекает его в игре таких теннисистов, как Пит Сампрас, Стефан Эдберг и Андре Агасси. Однажды Джокович сказал, что хочет овладеть таким ударом справа по линии в движении, как Сампрас, и Генчич пообещала научить его. Ему хотелось после подачи перемещаться к сетке и играть с лета, как Эдберг, и Генчич объяснила ему, как это делается (и слегка расстраивалась, видя, что он редко применяет и то и другое в своей игре). Когда Джокович признался, что хотел бы играть справа, как Агасси, Генчич посоветовала ему понаблюдать, где Агасси находится во время обмена ударами. «Агасси стоит внутри корта, – пояснила она, – вот и я научила Новака располагаться прямо на задней линии или чуть внутри корта. Это важно, потому что он был мал ростом и еще довольно слаб, поэтому должен был бить по восходящему мячу и идти к сетке после очень быстрого выноса ракетки в мяч. Он понаблюдал за Агасси и начал играть как тот. И это было замечательно, потому что он был еще недостаточно силен и ему приходилось заканчивать розыгрыш очка как можно быстрее. Я тоже советовала ему не втягиваться в долгие обмены ударами: если соперник сыграл чуть короче, сразу переходи в атаку».

Джокович научился отличным ударам с лета, но применял их нехотя. Однажды он объяснил: «Еца, ты хочешь, чтобы я играл с лета, но когда я выхожу к сетке, то чувствую себя, как на поле боя под обстрелом тысячи снарядов».

Кроме того, Генчич обратила внимание на то, что юный Новак никогда не жалуется на усталость. Наоборот, он часто просил разрешения задержаться на корте еще на часок после тренировки. «Все они играли утром по четыре часа, – рассказывала она о лагере в Копаонике, – затем отдыхали два часа и тренировались еще два, итого шесть часов, в том числе два уходили на общефизическую подготовку. Так мы занимались каждый день, за исключением случаев, когда шел дождь».

Джокович никогда не уставал психологически. Всякий раз, заканчивая тренировку, Генчич уже знала: этот мальчик будет расспрашивать ее обо всем, чем они занимались. Однажды она сказала ему: «Новак, у меня два университетских диплома, а теперь, кажется, есть третий – из-за твоих вопросов, на которые мне приходится отвечать!»

Генчич также утверждала, что делала все возможное, чтобы помочь ему быстрее подрасти. «Он очень поздно пошел в рост», – объясняла она.

«Я читала книги по физиологии и расспрашивала, какие упражнения могут помочь мальчику стать выше ростом. И обнаружила, что при выполнении девяти упражнений по три раза в день можно стать заметно выше ростом. Упражнения очень простые, но выполнять их надо по полной, иначе толку не будет. Я уделяла внимание общефизической подготовке, но только на теннисном корте – развитию гибкости, подвижности, умению ускоряться. Но я никогда не устраивала ему силовых тренировок или бега на длинные дистанции. К этому нужно было приступать позже, когда он начнет интенсивно расти и его мышцы начнут удлиняться. Это придаст им гибкость, и тогда станет можно поработать над их укреплением. Но к тому моменту я уже не тренировала Новака».