Читать книгу - "Уилл Грейсон, Уилл Грейсон - Джон Майкл Грин"

– У вас тут клуб «Гомосексуализм – это мерзкий грех», да?

Он смеется. Джейн продолжает сидеть ко мне спиной, читает. Я снова смотрю на ее поясницу – надо же мне куда-то смотреть.

– Грейсон, ты что, решил отказаться от своего отказа от секса? – с улыбкой говорит Тайни.

– Я не отказывался от секса, – бурчу я, зыркнув на него, – я отказывался от отношений.

– Это просто трагедия, да? – обращается он к Джейн. – У Грейсона одно достоинство: он такой милашка – но отказывается с кем-либо встречаться.

Тайни обожает пытаться с кем-нибудь меня свести. Делает он это чисто ради удовольствия позлить меня. И это всегда срабатывает.

– Тайни, заткнись.

– Нет, я сам так не считаю, – продолжает он. – Ничего личного, Грейсон, но ты не в моем вкусе. Во-первых. Ты недостаточно внимания гигиене уделяешь. И во-вторых. Все твои дурацкие достоинства заключаются в том, что меня совершенно не интересует. Вот например, Джейн, я думаю, ты согласишься со мной, что у Грейсона красивые руки.

Джейн слегка пугается, так что я заговариваю, желая избавить ее от необходимости в этом участвовать.

– Тайни, ты очень странным образом пытаешься ко мне подкатить.

– Я бы ни за что не стал к тебе подкатывать, потому что ты не гей. Просто по определению парни, которым нравятся девчонки, совершенно не возбуждают. Как человеку может понравиться тот, с кем у него нет шансов?

Вопрос риторический, но, не старайся помалкивать, я бы ответил: человеку может понравиться тот, с кем у него нет шансов, потому что проще пережить безответную любовь, чем ту, которая сначала была ответной, а потом стала безответной.

– Его считают симпатичным девчонки гетеро, вот что я хотел сказать, – помолчав немного, добавляет Тайни.

И тут до меня доходит весь смысл этой его безумной затеи. Тайни Купер зазвал меня на встречу Альянса геев и гетеро, чтобы свести меня с девчонкой.

Это, конечно, идиотизм такой глубинной и многовалентной степени, прояснить который мог бы только препод по английскому. Тайни наконец затыкается, после чего я начинаю смотреть на часы и спрашивать себя, всегда ли встречи Альянса проходят так, – может, мы тут просто втроем просидим молча час, хотя Тайни Купер периодически будет создавать удушающий дискомфорт своими неделикатными замечаниями, а под конец встанем в круг и прокричим: «ГЕИ, ВПЕРЕД!» – или что еще типа того. Но тут появляются Гэри с Ником и еще какими-то ребятами, которых я едва узнаю, девчонка с короткой стрижкой в гигантской футболке почти до колен с логотипом «Рэнсид»^[5], да еще и реально учитель английского, мистер Фортсон, у которого я сам не учился, что, наверное, и объясняет, почему он мне улыбается.

– Мистер Грейсон, – говорит мистер Фортсон, – рад, что вы к нам присоединились. Мне очень понравилось ваше письмо в газету, опубликованное несколько недель назад.

– Это была самая большая ошибка в моей жизни, – отвечаю я.

– Почему же?

Встревает Тайни.

– Это долгая история, которая сводится к тому, что лучше помалкивать и забивать на всех. – Я молча киваю. – Блин, Грейсон, – театрально шепчет Тайни, – я тебе говорил, что мне Ник сказал? – И я такой думаю: ник ник ник, черт, что за ник? Но тут я замечаю Ника, который не сел рядом с Гэри, и это Первая подсказка. К тому же он уткнулся головой в сложенные на парте руки, и это Вторая подсказка. – Что он вполне видит нас вместе. Вот именно в таких словах. Я вполне вижу нас вместе. Ну, слыхал ли ты что-то более офигительное? – По тону его голоса невозможно понять, это офигительно смешно или офигительно здорово, так что я просто пожимаю плечами в ответ.

Ник вздыхает, даже не подняв голову с парты, и бормочет:

– Тайни, не сейчас.

Гэри проводит рукой по волосам и тоже вздыхает:

– Твое многолюбие на команде плохо сказывается.

Мистер Фортсон открывает собрание ударом молотка. Реального молотка. Бедолага. Полагаю, в колледже он себе и представить не мог, что придется использовать молоток в преподавательской работе.

– Так, нас сегодня восемь. Ребята, это отлично. Кажется, первый вопрос на повестке у нас – мюзикл Купера, «Танцор Тайни». Надо принять решение, следует ли отправить запрос в администрацию о финансировании постановки или сосредоточиться на других вещах. Таких, как образование, заострение внимания на вопросе и тэ дэ.

Тайни садится и объявляет:

– «Танцор Тайни» – это одновременно и образование, и заострение внимания на вопросе.

– Да уж, – саркастично замечает Гэри, – заострение внимания на Тайни Купере.

Два чувака рядом с Гэри хихикают, и я тоже встреваю, не успев одуматься.

– Эй, не будь остолопом, Гэри. – Я просто не могу не защищать друга.

– Задай себе вопрос, будут ли над мюзиклом прикалываться? Однозначно, блин. Но зато он честный. Прикольный и точно отражает суть, к тому же не пустышка. Геи в нем показаны как цельные и сложные личности – там же не только о том, как же признаться папе, что мне нравятся мальчики, аааа, это же ужасно трудно, – выдает Джейн.

Гэри закатывает глаза и выдыхает, сжав губы, как будто выпускает табачный дым.

– Ага, уж ты-то знаешь, насколько это трудно, – говорит он Джейн, – ты же тоже… хотя погодите. Ты же не гомосексуалка.

– Это не важно, – отвечает Джейн.

Я смотрю на нее, а она – на Гэри, а мистер Фортсон тем временем принимается разглагольствовать о том, что нельзя делиться на альянсы внутри альянса, потому что иначе всеохватывающего альянса не будет. Я пытаюсь представить, сколько раз он сможет втиснуть в одно предложение слово «альянс», но тут его перебивает Тайни Купер:

– Джейн, погоди, ты что, гетеро?

Она кивает, ни на кого не глядя, и бормочет:

– По крайней мере, так считаю.

– Тогда тебе надо встречаться с Грейсоном, – заключает Тайни. – Он считает, что ты редкая милашка.

Если встану на весы полностью одетый, предварительно вымокнув до нитки, взяв в каждую руку по пятикилограммовой гантеле и поместив на голову стопку книг в твердом переплете, то получится около восемьдесяти кило, что будет примерно соответствовать массе левого трицепса Тайни Купера. Но сейчас я все равно в силах выбить из него всю дурь. И я бы, богом клянусь, так и сделал, но я, увы, слишком занят – пытаюсь сквозь землю провалиться.

Я сижу и думаю: «Боже, клянусь принять обет молчания, уйти в монастырь и поклоняться тебе до конца дней своих, если ты хотя бы в этот раз дашь мне плащ-невидимку, ну пожалуйста, прошу, пожалуйста, плащ-невидимку, поскорее, поскорее». Весьма вероятно, что Джейн думает об этом же, но точно не знаю, потому что она тоже молчит, а посмотреть на нее я не могу по причине того, что ослеп от стыда.