Читать книгу - "Тропа бабьих слез - Владимир Топилин"

Доволен Агей безмерно: опять выручка пришла! Ради такого случая купец готов охотникам сапоги чистить. Не зря предприниматель тащил в тайгу свой товар за сотни километров. Удачная торговля бывает только два раза в году. В таежном поселке Агей появляется к Покровам, когда старатели-золотари сезон оканчивают, да к Масленице, когда соболятники с пушниной из-под гольцов выходят. Сегодня, сейчас, такой случай. Не ленись хозяин, не проспи свой час! Выставляй свой товар напоказ, деньги сами в руки плывут! За прилавком в теплых валенках стоять, это не по горам да хребтам рыскать, ноги бить, да спину рвать.

– Шкалик нам! – ударил кулаком по прилавку Гришка. – И занюхать что-нибудь…

– Шкалик один? – заметался по лавке Агей.

– Ну уж!.. – гневно сверкнул глазами охотник. – Как всегда…

Звякнули литровые бутылки со спиртом, глухо затукали жестяные банки консервов с ветчиной, килькой, да мореными ананасами. Дохнула плесенью копченая колбаса, посыпались пряники, конфеты, леденцы, да прочие устаревшие, просроченные датой употребления яства. Это в молодой Стране Советов, новой, зарождающейся республике разруха да голод. Здесь, в тайге, за валютных соболей заморские капиталисты готовы передать чалдонам все, вплоть до бананов, лишь бы была прибыль.

Гришка небрежно свалил продукты в мешок, что-то вынюхивая, пошевелил носом:

– Селедки дай! Хариус надоел…

Агей проворно отвесил на косых весах ржавой, вонючей рыбы, завернул в папиросную бумагу, одной рукой отдал пакет охотнику, другой стал проворно отсчитывать скомканные деньги.

– Не хватает… – мелькая костяшками счетов, хитро заверил лавочник и на встречный вопрос Гришки стал быстро объяснять, что и сколько стоит.

Гришка разочарованно вывернул карманы штанов, уныло развел руками:

– Нету… кончились. В долг пиши…

– Не надо в долг, – перебил его Егор, выкидывая на прилавок свою горсть банкнот. – Считай, да еще шкалик добавь!

По меркам местных таежников, шкалик умещается в три литровых бутылки спирта. Агей это знает, поэтому живо выставил на прилавок необходимое количество горячительных напитков.

Егоркиных денег хватило, однако у мужиков не осталось ни гроша. Но все довольны. Покупатели – в ожидании живого разговора, Агей – от прибыли.

– Куды пойдем? – озираясь по сторонам в поисках позора, кутаясь в нижнее белье, спросил Мишка Плотников.

– Давай ко мне! – поочередно приподнимая босые, красные как у гуся ноги, позвал Гришка.

– До тебя далеко… – разочарованно протянул Егор и укоротил дорогу. – Однакось до меня ближе. Наталья квашню завела, сейчас пироги печь будет… айда ко мне!

– Пироги, это хорошо! – поддержал Мишка. – Только вы шагайте по улице, а я за вами, огородами…

– А Чигирьку куда?

– Пусть с нами шагает! – позвал Егор и положил свою тяжелую руку на плечо радостного хакаса так, что тот присел в коленях. – Пойдешь с нами, Чигирька?

– Чигирька всегда рад! – освобождаясь из-под руки, засуетился тот. – Пойду, однако, пока бабка спит! Чигирьку зови, он всегда помогать будет… бабку за волосы таскать потом буду, когда домой приду!

Все засмеялись, пошли по улице. Мишка, копируя зайца, побежал за прясла в гору, задами.

Таежный поселок быстро оживал. Деревенские люди просыпаются с рассветом. Охотники, до первых петухов. Где бы ни проходили мужики, у ворот встречали соседей, бодро приветствовали друг друга, кланялись, поздравляли с праздником, задавали простые вопросы:

– Где были? На охоте?

– А ну, как вам пофартило!..

– Гришка, нудыть твою, опять последние деньги спускаешь?!

Последние отвечали несложно, просто, подчеркивая дань уважения старости и осаждая завистников:

– Здорово живешь!.. Айда с нами!.. Не на твое пью, на свое!..

По дороге охотники вовлекли в свою компанию еще одного. Старовер Варлам Никитич Мурзин видел мужиков, когда они шли к лавке Агея, и теперь ожидал их у ворот, тайно надеясь на участие в мероприятии.

Позвали и его. Старый охотник, несмотря на строгие правила старообрядческой веры – не сидеть за одним столом с чужими, не есть из общей посуды – на искушение согласился, пошел рядом. Любит дед Мурзин про охоту поговорить, да огненной воды внутрь принять. А чтобы единоверцы не заподозрили грех, пояснил соседке, бабке Казарихе:

– Ты моей-то передай: щас, мол, приду! К Егорке пошел я… он мне картечи обещал на глухаря!..

Идут мужики по деревне: хорошо! Дышится легко и просторно, солнце встает, пахнет плотным снегом, вербой, холодной водой от реки. По всему поселку петухи поют, коровы мычат, дым из печных труб на запад валится. Где-то брякает железо, глухо стучит топор, да над улицей разливается тонкий, пронзительный визг Матрены:

– Мишка, крохаль! И где ты?! А ну, появись, голову топором враз оттяпаю!..

Началось утро в деревне!..