Читать книгу - "Бывший сын - Саша Филипенко"

— В общем, новостей у меня особо нет никаких. Вичка на отдых на море полетела. Я тоже хотела с ней, но родители сказали, что дорого, и что там я не буду заниматься. И с инструментом проблемы. Оказывается, если едешь за границу, скрипку надо фотографировать, паспорт на нее оформлять. Я говорю, может мне еще на косметичку паспорт оформить?! Короче, гемор один. Кстати о геморрое — я новый концерт разучиваю. Вообще пиздец! Там все на ставке! Одни флажолеты и двойные ноты, и все шестьдесят четвертые. Просто пиздец! Вообще непонятно, что у этих композиторов в голове было! У них там тогда телевизоров не было — вот они и сходили с ума, думали, как бы посложнее сделать! Я говорю Булке, давайте возьмем другой концерт, это же пиздец, а она говорит, мол, это еще ерунда, что дальше еще пиздецовей пиздец будет. Вот. Ну что еще у меня? По телеку сегодня ничего интересного. Два часа каналы утром щелкала — одно говно. Вообще ничего интересного. А музыкального канала у меня нет. А родики, жиды, не хотят ставить. Говорят, дорого. Им вообще все дорого! Я что ни попрошу, все дорого! Короче, делать нефиг. Думала что-нибудь из школьной программы почитать, но все длинное, пиздец! Я короткие содержания читаю. Бред везде какой-то. Ничего интересного. Странно ты тут лежишь, кстати. Вичка говорит, что биологица считает, что ты типа труп уже. Но я вот смотрю на тебя, и ты же дышишь. А ты меня слышишь сейчас или нет? Можешь рукой помахать или какой-нибудь знак подать, если слышишь? Или что-нибудь такое? Ну ладно… не хочешь, как хочешь. Знаешь, я подумала, что нам нужно поговорить, что раз ты тут лежишь так, то как-то тупо нам, наверное, встречаться. В общем, если честно, я уже и не думаю, что мы встречаемся. Мне лично кажется, что как бы мы тогда и расстались, получается. Сам посуди: мы же не сможем никуда ходить. В кино или на дискотеку там. Из-за тебя, кстати, последнюю отменили. Из-за тебя вообще много чего отменили. Экзамены всякие. И еще из-за тебя всем поставили оценки, которые в четверти были. По-моему, это очень неправильно. Они там вначале всякие траурные мероприятия думали проводить. Не знали, что с тобой будет. Все в общем немного в шоке были, ждали, а потом передумали. Короче, провафлили все и — здрасьте-пожалуйста — решили поставить то, что у людей в четвертях было. Так знаешь, многие ребята из-за этого на тебя злятся. Алексеева и Бурак хотели пятерки, а из-за тебя им четверки теперь поставили. Вот. Ну, мне-то, если честно, все равно было, у меня спорных оценок в этой четверти не было. Вот. А про то, что расстались, так знаешь, мне Кобрин пару раз звонил… мы круто поговорили. Он говорит, что у меня красивые волосы очень. Он классный вообще. Он, знаешь, мне всегда как-то нравился… Я тебе раньше не говорила, потому что думала, что ты будешь злиться, вы же это, типа… друзья там, одна компания и все такое… В общем, я, наверное, с ним теперь буду гулять. Ты же не против? В общем, я подумала, что тупо будет очень, если ты будешь против. Я написала в «Пуул», описала нашу ситуацию, спросила, что мне делать, в общем жду ответа, но, думаю, что все равно буду с Кобриным гулять. Ты если поправишься, мы же все равно сможем снова гулять — я тогда просто брошу Кобрина и все, но пока тупо ведь как-то. Я тебе не говорила — он мне фотоальбом подарил. Красивый. На сто фотографий. Вот… А что еще хорошего у меня? Да ничего. Да все хорошо вроде. Я довольная, что в давку не попала. Хорошо же, что я тогда опоздала, правда? Нет, ну правда? Ну сам посуди… Дождь этот лил… Вот ты всегда говорил, что я вечно опаздываю-опаздываю, а видишь, как получается?! Выходит, и хорошо, что я тогда опоздала. Я теперь всегда везде специально буду опаздывать. Хотя бы на десять, на двадцать минут. Сейчас бы лежала так же, как ты, в этой палате, хотя вместе девочек с мальчиками, наверное, не ложут же? Ну ладно… Я пойду уже. Я вот тут тебе всякой еды принесла. Там сок, апельсины, это из лицея, это типа положено так, паек типа, типа по закону, если ты в больнице, то из лицея тебе обязательно что-то должны передать заместо еды, которую ты в столовой не ешь же теперь. А я пойду уже, ладно? Ну пока! Выздоравливай!

После Насти пришла бабушка. Вновь. Она повесила старую куртку на спинку стула и принялась убирать в палате. Пол, кровать, тумбочки. Протирая стулья, пожилая женщина почему-то вновь вспомнила слова своей подруги. «Усыпить… слово-то какое странное… усыпить… разве можно применять это слово по отношению к человеку? Усыпляют же собак…» Чтобы отогнать дурные мысли, бабушка, к собственному удивлению, начала рассказывать о знаменитом тезке Франциска.

— Знаешь, родной, о нем ведь до сих пор спорят. Кем он был? Православным? Католиком? Протестантом? Столько версий! Я недавно читала об этом! Одни исследователи говорят, что он был католиком. И мне, в общем-то, эта версия близка. Почему я так думаю? Ну… во-первых, потому, что среди книг, которые он напечатал в период с тысяча пятьсот семнадцатого по тысяча пятьсот девятнадцатый год, были книги, которые не входили в православный библейский канон — это «Притчи про мудрого царя Соломона» и «Песнь песней». Это, по-моему, довольно сильный аргумент. К тому же, его книги были сожжены как «еретические и написанные на территории, подвластной церкви вечного города», а сам он изгнан именно как католик. Так что сомнений, казалось бы, нет, но сомнения есть, мой дорогой! Прямо детективная история у нас получается! Тезка твой действительно мог быть и православным. Факты и аргументы в пользу этого утверждения так же многочисленны. Во-первых, есть сведения, что в его городе не было католической миссии, поэтому детское крещение вряд ли прошло по католическому обряду. Согласись, хороший аргумент. Во-вторых, в своих публикациях он поделил «Псалтырь» на двадцать кафизм согласно православной традиции, чего нет в западном христианстве. Так что теперь у нас еще один аргумент в пользу православия. Дальше! В «Святцах» из «Малой подорожной книжки» он не только придерживается православного календаря, но и приводит дни памяти православных святых — восточнославянских Феодосия и Антония Печерского. Более того, некоторые имена святых поданы в народной адаптации: «Ларионъ», «Олена», «Надежа»! Представляешь? Но и это еще не все! Есть в его текстах прямые констатации: «Утверди, Боже, святую православную веру православных христиан во век века»! Так что, казалась бы, загадка разгадана: великий первопечатник — православный, но опять же нет! Есть и еще одна версия! Некоторые исследователи полагают, что великий первопечатник был связан с гусизмом — протореформационным движением. Во всяком случае, реформаторы шестнадцатого века считали его своим соратником. В некоторых работах он упоминается как протестант, но про эту историю, если честно, я мало что знаю…

Бабушка выжала тряпку и, тяжело выдохнув, села против Франциска. Посмотрев на внука, она в очередной раз поняла, что кроме него в ее жизни никого нет. Совсем никого. Ее родители умерли несколько лет назад. Мать от плохих сосудов, отец от атеросклероза. Единственный брат ушел за год до смерти матери. С дочерью она почти не общалась, муж перебрался к женщине в соседний подъезд.

Уже много лет бабушка Франциска жила совсем одна. Про нее следовало бы писать грустные, тихие, медленные и минорные песни и петь их осенью. Сначала она робко пыталась обустроить личную жизнь, затем успокоилась и даже привыкла. Сама себе она читала стихи, которые в те годы читали все одинокие женщины: «Ну приди же, любимый, приди, одинокой мне быть запрети. Приходи, прошу, приходи. За собою меня поведи… Стрелки глупые торопя, не придумывая ничего, я уже простила тебя, повелителя своего. Все обычно в моей мечте, я желаю — совсем не вдруг — быть распятою на кресте осторожных и сильных рук!..» — бабушка хорошо помнила эти стихи, потому что на одном из капустников, посвященных Женскому дню, Франциск прочитал их.