Читать книгу - "Возвращение во Флоренцию - Джудит Леннокс"

В порыве вдохновения Майло закончил свой роман Разбитая радуга всего за восемь недель. Он всегда лично отвозил рукописи издателю Роджеру Фодэю, и у них сложился собственный приятный ритуал: Майло приезжал на поезде из Оксфорда, к полудню оказывался в офисе Роджера на Голден-сквер и они шли на ланч в «Кафе Рояль» — поднимали по бокалу шампанского в честь передачи рукописи, за едой пили вино, а потом смаковали бренди.

Майло сказал Ребекке, что собирается заночевать в Лондоне. Он хотел проведать приятеля, который выздоравливал после операции, и навести кое-какие справки в Британском музее.

И то, и другое было правдой. Однако раз за разом у него в голове, подобно пузырькам, поднимающимся на поверхность воды, возникала мысль о Тессе Николсон. Он не делал попыток разыскать ее после той встречи на пруду. На следующий день, мучаясь от похмелья и приступа меланхолии, которая нередко нападала на него после вечеринок, он решил, что не должен с ней встречаться. Пусть эпизод на замерзшем пруду останется у него в памяти как ускользающий миг недостижимого совершенства. В их знакомстве была поэтичность, которую ему не хотелось разрушать, — пытаться продлить это совершенство было все равно что испортить удачную стихотворную строфу многочисленными переработками. Кроме того, узнай об этом Ребекка — даже если бы между ними ничего не произошло, — последствия могли быть катастрофическими. Майло до сих пор вздрагивал, вспоминая, в какую ярость она пришла, когда открылась его интрижка с Аннетт Лайл. Ребекка отличалась крутым нравом и прощала с трудом. Разъяренная, она отпугивала его; он привык, что она им восхищается, и тяжело переносил ее холодную отстраненность. То была сильная женщина, и в своем унижении она напоминала поверженную львицу — не в силах смотреть на нее, Майло отводил глаза. Со времен Аннетт он научился осторожности. Однако это не значит, что он хорошо себя вел.

«Вы читаете Вог, мистер Райкрофт?» — спросила Тесса Николсон. В свою следующую поездку в Оксфорд он купил свежий номер журнала. На обложке была ее фотография; в подписи было сказано, что мисс Николсон манекенщица и фотомодель. На портрете она сидела за столиком в кафе; изящное запястье украшали тяжелые золотые браслеты с эмалью. Она выглядела потрясающе красивой и очень холодной, даже надменной.

В следующие недели Майло писал с бешеной скоростью, выходя из кабинета только чтобы перекусить, съездить раз в неделю в Оксфорд на лекцию или прогуляться по холмам, чтобы освежить голову. Иногда он доходил до пруда, но мисс Николсон там ни разу не появилась. С течением времени его первоначальная решимость ослабела, и он начал понимать, что решение не встречаться с ней было просто отсрочкой, но совсем не концом. Подспудно он заключил с самим собой нечто вроде соглашения: надо дописать книгу и тогда, в качестве поощрения, можно будет ей позвонить. Завершив последнюю главу, он испытал такое облегчение, что звонок показался ему вполне заслуженной наградой.

За ланчем Майло и Роджер Фодэй обсуждали литературные новости, ухудшение политической ситуации и приближающийся отпуск — Роджер собирался ехать удить лосося на реке Спей. В конце восхитительной трапезы они пожали друг другу руки, и Роджер отправился обратно в офис. Майло зашел в телефонную будку и попросил оператора соединить его с номером Тессы Николсон. Он подождал, пока установилось соединение, потом служанка взяла трубку. Майло представился. Ему пришлось еще подождать — приглушенные телефонной линией, до него доносились обрывки разговора, музыка и смех. Запертый в будке, Майло гадал, вспомнит ли мисс Николсон их короткую встречу на пруду.

В трубке затрещало — ее подняли снова. Тесса Николсон сказала:

— Мистер Райкрофт, я-то думала, вы меня забыли. — Она говорила низким голосом, с насмешливой интонацией. Майло почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.

— Разве вас можно забыть? — ответил он. — Как поживаете, мисс Николсон?

— Прекрасно. А вы? Все еще выходите побродить в темноте?

Он усмехнулся.

— Вообще-то я только что закончил роман. Сегодня передал его издателю.

— Примите мои поздравления. Это означает, что вы сейчас в Лондоне?

— Да, верно. — Внезапно у Майло пересохло во рту. — Я вспомнил, что вы согласились выпить со мной — у вас найдется время?

Последовала пауза; сердце его готово было выскочить из груди. Потом она сказала:

— Что ж, почему бы нет. Где мы встретимся?

Майло предложил «Савой». Это было не то место, где он мог натолкнуться на своих друзей. Люди, с которыми он водил знакомство, предпочитали «Кафе Рояль» и пабы в Блумсбери или Фицровии. В «Савой», по их мнению, ходили исключительно чтобы показать себя — там собирались напыщенные аристократы и пустоголовые актриски. Майло, питавший тайную склонность к лоску и блеску, на самом деле любил «Американский бар».

На такси он доехал до Стрэнда, заказал себе коктейль и стал ждать. Ожидание оказалось долгим. От былого эмоционального подъема не осталось и следа за те полтора часа, которые он просидел в одиночестве, потягивая мартини и гадая, собирается ли мисс Николсон присоединиться к нему. Судя по номеру телефона, она жила в Хайбери — сколько времени может занять поездка оттуда до Стрэнда на такси? Что если она передумала? Или ей поступило более интересное предложение?

И вот, наконец, она пришла. На ней было зеленое с белым вечернее платье и зеленый жакет, светлые волосы стянуты в узел и забраны под зеленую шляпку. Она выглядела потрясающе — у Майло просто дух захватило. Дожидаясь ее, он опасался разочароваться, ведь волшебство их первой встречи заключалось в лунном свете на замерзшем пруду. Однако когда он поднялся из-за столика, чтобы поприветствовать ее, от его усталости и опасений не осталось следа: он чувствовал себя великолепно и сознавал, что все мужчины в баре ему завидуют.

Правда, дальше все пошло наперекосяк. Казалось, она знакома со всеми посетителями бара. То и дело кто-то подходил к их столику, восклицая «Тесса, дорогая!» или «Как поживаешь?», и наклонялся, чтобы поцеловать ее в щеку. Поначалу он был зачарован, наблюдая, как Тесса Николсон общается со знакомыми, как каждому уделяет одинаково щедрую долю своей энергии и обаяния, ничуть не раздражаясь, с той же приветливостью, однако вскоре почувствовал себя одним из толпы — за этим чувством сразу последовали усталость и головная боль. В шесть вечера у Тессы была назначена встреча; Майло отказался от своих планов заночевать в городе и поехал домой, в Милл-Хаус. Сидя в купе поезда, он мучился от головной боли и мерзкого привкуса во рту, и пока за окном проплывали лондонские пригороды, униженно признавался сам себе, что надеялся — пускай это и было глупо — на особое отношение с ее стороны.