Читать книгу - "Новые волны - Кевин Нгуен"

– Почему тебе так нравится эта игра?

Марго не сразу ответила. Я не понял, обдумывает она ответ или слишком сосредоточена.

– Иллюзия командной работы.

Я заметил, что играет она одна.

– Нет, призраки, – пояснила Марго. – Они запрограммированы так, что возникает иллюзия, будто они действуют сообща.

Я уставился на экран. Четыре призрака преследовали Пакмана.

– Ведь они просто бегают за тобой?

– Не совсем. Каждый призрак следует своей простой логике. Блинки всегда догоняет, а Пинки всегда старается преградить тебе дорогу.

– У призраков есть имена?

– Клайд, оранжевый, чуть посложнее.

– Клайд – ужасное имя для призрака.

– Он меняет свое поведение в зависимости от того, как близко подходит к нему Пакман, и убегает, когда тот совсем рядом.

– Почему он убегает?

– Не знаю. Каждой команде нужен трус?

Теперь я тоже вглядывался в экран, пытаясь различить стратегии поведения. Мне не вполне удавалось их уловить, но не впервые Марго видела то, что не замечал я. Ее мозг познавал мир посредством правил и рассуждений, она везде могла найти систему и воспользоваться ей.

Она продолжила:

– Но самый хитрый и пронырливый призрак – Инки. Как и Пинки, Инки старается тебя обогнать. Но он движется не только относительно Пакмана, но и относительно Блинки. Так что движения Инки кажутся случайными, пока он не подходит слишком близко, и тогда возникает впечатление, что Инки пытается загнать тебя в ловушку.

Я следил, как играет Марго, еще несколько минут. Теперь, когда она описала характер четырех призраков, я увидел их иначе: один напорист, другой коварен, третий труслив, четвертый переменчив.

– Призраки действуют в двух режимах. Все описанное поведение относится к режиму охоты, в нем проходит основная часть игры – призраки гонятся за тобой. Но когда ты съедаешь большую таблетку, – Марго подгадала момент под эту фразу, и ее Пакман немедленно обрел неуязвимость, – призраки переходят в Режим Рассеяния.

Траектории четырех призраков тут же изменились, они побежали в разных направлениях.

– А когда призраки в режиме рассеяния, они разбегаются в разные уголки экрана. Когда они в опасности, то полностью забывают про логику командной работы.

Марго закончила уровень и отвернулась от аркады, жестом приглашая меня попробовать.

– Однако я не ответила на твой вопрос. Почему мне нравится эта игра? Обожаю аркадные игры. Меня восхищает цинизм этих машин. Их задача – выкачивать из игрока четвертаки с максимальной скоростью. То есть между программой и пользователем существует соперничество, но нужно облечь его в такую форму, чтобы игрок этого не заметил.

Мгновение спустя Марго спросила:

– Может, игрокам это неважно?

Я слушал вполуха. К этому моменту призраки перешли из Режима Рассеяния в Режим Охоты и преследовали меня в лабиринте. Мой Пакман дергался, залипал, и в итоге призраки загнали меня в угол.

Марго продолжала:

– Скажем так: разработчикам не нужно много думать над тонкостями игры в «Пакман». Игроки всегда будут действовать непредсказуемо. Они и умнее и глупее, чем ожидаешь. Так что вкладываешь все силы в то, что способен контролировать. Стараешься спроектировать призраков.

Эта мысль отвлекла меня от игры. Призраки в итоге прижали меня к нижнему левому углу экрана, заблокировав все возможные пути бегства. Они приблизились, рот Пакмана открылся, и персонаж поглотил сам себя. Игра отпраздновала мою смерть восьмибитовой мелодией. Аркадный автомат заработал себе еще один четвертак.

– Меня съел оранжевый призрак. Как его там звали?

– Клайд.

Трус.

– Сраный Клайд.

У телефона Марго был разбит экран – созвездие трещин, преломлявших свет. Марго вечно роняла свой смартфон, особенно когда напивалась, и делала она это так часто, что сдавать телефон в починку ей надоело. Она даже испытывала по этому поводу извращенную гордость. Новые коллеги принялись спрашивать, почему она не разберется с телефоном, и поначалу Марго отшучивалась, но терпения ее хватило ненадолго. Марго, выдающую подобные тирады, я видал и раньше.

– Всех соблазняет красота новой техники. В тот момент, когда мы достаем прибор из коробки, он, как и все новые компьютеры или телефоны, чист, тождествен остальным – с гладким металлическим корпусом, четкими линиями. Он так удобно ложится в наши руки, будто его не просто собрали, но слепили, будто слово «гладкий» существовало сотни лет с одной-единственной целью: чтобы наконец описать этот гаджет. Но техника, которая прекрасно выглядит в магазине, зачастую оказывается совершенно непрактичной во внешнем мире. Эти красивые вещи сделаны для невозможной жизни…

На этой фразе Марго, как правило, доставала свой телефон и начинала им размахивать.

– Потому что их придумала кучка богатых чуваков из силиконовой резервации в Южной Калифорнии, убежденных, что вся техника должна быть заточена под их представления. Потому никто кроме них и не может решать, что такое «красота».

Помню, как-то вечером один из системщиков «Фантома», Джаред, решил ей возразить:

– Ладно, но что тут плохого? Эти телефоны замечательно продаются, потому что нравятся людям.

В таких случаях Марго обожала доносить свою позицию с сюжетным поворотом в духе «Сумеречной зоны», повышая голос и привлекая внимание всех в комнате:^[4]

– Что это значит, когда самые популярные в мире гаджеты разрабатываются белыми мужчинами из элиты Кремниевой долины и для них? Разве это не новый колониализм, современная форма угнетения, которая насаждает во всем мире ценности и позицию белых мужчин?

Все, как водится, отмалчивались. Неважно, что к этому моменту шесть бокалов пива сделали речь Марго слегка невнятной. Она хотела шокировать всех своим заявлением (и часто ей это удавалось). Я был с ней полностью согласен, но я слышал Марго достаточно, чтобы считать ее выступление смешным. На этот раз все случилось во время неформального общения в офисе.

Марго с Джаредом продолжили спорить, пока все остальные, включая меня, не потеряли интерес и не переместились тихонько к столу для пинг-понга. Вероятно, чтобы разрядить напряженность, наметившуюся между Марго и Джаредом, Брэндон предложил пойти в соседний бар. Марго отказалась.

– Хочешь поесть в моем районе? – спросила она меня.

– Вообще-то я не прочь посидеть в баре с командой, – ответил я.

Мы с Марго ужинали в Краун-Хайтс прошлым вечером. Меня редко приглашали потусить с кем-то еще. Но я не мог признаться в этом, тем более при всех. Это бы прозвучало слишком жалко. Может, так оно и было.