Читать книгу - "Человек у руля - Нина Стиббе"

Отметив это, я пристала к сестре, чтобы она согласилась, она нехотя согласилась, и мама предложила сделать для нее простой костюм под названием «Закон о реформе разводов», который также вступил в силу в этом году, следовательно, костюм будет актуальным (и сделанным своими руками).

– А как будет выглядеть закон о реформе разводов? – спросила я, слегка напугавшись, что на его фоне Мисс Децимализация может померкнуть.

Немного подумав, мама ответила:

– Я бы взяла простое ситцевое платье с мелкой складкой на груди, вышила на нем слова любви и подвязала красным поясом. Но юбка пусть будет разодрана в клочья, и вышивка на ней бы разошлась, так что только нитки бы висели…

– И волосы в полном беспорядке, и размазанная тушь… – добавила я.

– Нет, спасибо, – оборвала сестра.

Настал день парада, мы с Джеком облачились в наши костюмы и, взявшись за руки, отправились в сад викария у церкви. Миссис Лонглейди, наша почти соседка, входила в жюри и в микрофон обращалась к участникам соревнования и их матерям. Увидев ее в роли деревенского лидера, я решила, что она леди высокая и солидная, как и следует из ее фамилии. И она все время повторяла слово «троекратно». Это тоже показалось мне солидным. Прежде я не слышала, чтобы кто-нибудь говорил «троекратно», и слово это тотчас стало моим любимым.

– Жюри троекратно осмотрит всех участников конкурса, – сказала миссис Лонглейди участникам и их матерям в отдающий эхом микрофон, – когда они будут идти, стоять и вблизи. После этого мы решим, кто получит призы.

Я участвовала в категории «дети до двенадцати лет», и нас осматривали в первую очередь. Мы сгрудились в кучу под каштаном, и к нам вышел помощник судьи и рассредоточил, чтобы судьи могли нас осмотреть (троекратно). Я очутилась прямо в середке шеренги. Слева от меня стояла Мэри с пушистым барашком под мышкой, а справа – мальчик в купальных плавках с завязками, который, как я предположила, изображал Маугли. Я попыталась поговорить со своими соперниками, но они отвернулись. Кое-кто насмешливо оглядел мой костюм, кто-то спросил: «А она кого изображает?», кто-то ответил: «Десять шиллингов», и все засмеялись.

Потом члены жюри – миссис Лонглейди, миссис Уорс из магазина игрушек и скобяных товаров и миссис Фринк из магазина «Охота» – прошлись вдоль шеренги и троекратно посмотрели на Мэри и барашка, улыбнулись и спросили, помогала ли она маме делать костюм и где ее барашек. Они прошли мимо меня. Ни разу не посмотрели, не то что троекратно.

Они не улыбнулись, не воскликнули: «Какая остроумная идея!» Не спросили, сама ли я делала свой костюм. Они не посмотрели внимательно на мои сабо, на которые я прилепила пластиковые монетки, хотя я старательно покачалась на них, чтобы привлечь внимание.

Отчасти причина была в том, что я им совсем не нравилась – ни я сама, ни моя семья, оставшаяся без рулевого. Но децимализацию они ненавидели не меньше, для них это было неудобство, прибывшее из Лондона, – никому не нужные, бессмысленные перемены, о которых они не просили. Округление полпенни как в б́ольшую, так и в меньшую сторону их злило. Владельцы магазинов вроде миссис Уорс теряли деньги, а домохозяйки вроде миссис Лонглейди подозревали, что их обманывают. А тут вот она я, живое воплощение ненавистного. Покрытое фольгой.

Они даже толком не посмотрели на меня, мазнули взглядами, моргнули и сразу же перешли к Маугли. Миссис Уорс ошибочно приняла его за американского пловца по имени Майк и выразила сожаление, что на Олимпийских играх 1968 года Британия не получила ни одной медали в этом виде спорта. Маугли объяснил, что он Маугли, и, посмотрев на него как минимум троекратно, члены жюри выразили свое восхищение, сказали, как они любят «Книгу джунглей» и так далее.

Первое место получила русалка в бикини. Ее подбитый ватой хвост переходил в ласту, она как-то сумела всунуть в эту ласту обе ноги. Верх бикини состоял из двух ракушечных пепельниц, что предусмотрительно расставлены в зоне ожидания ресторанов, где готовят навынос; пепельницы эти вечно грязные, потому как их неровности толком не отмоешь. В общем, русалка с пепельницами выиграла, хотя я не поняла, что актуального в ее костюме. Жюри понравился ракушечный верх бикини и находчивое использование инвалидной коляски, позаимствованной из дома престарелых «Сосны».

Вскоре на помосте выстроилась младшая группа. Комитет справедливо решил, что публике особенно понравятся малыши в маскарадных костюмах. Крошка Джек был одет египетским королем Фаруком, что было далеко не столь актуально, как Мисс Децимализация, ведь Фарук уже двадцать лет назад превратился в короля-изгнанника, но наш много путешествующий папа подарил Крошке Джеку феску. И когда мама увидела эту феску, в ее голове всплыл образ короля Фарука и она отказалась от своего плана надеть на Джека очки в тонкой проволочной оправе, как у Джона Леннона, и переключилась на создание образа хорошо известного, пусть и старого и, возможно, мертвого египетского короля. Крошка Джек не возражал. Сами понимаете, кто ж не хочет быть королем?

Жюри троекратно осматривало участников, и Крошке Джеку совсем не понравилась та часть, где его рассматривали вблизи, поэтому он все пятился и пятился от судейской троицы, пока не упал с помоста, так что его феска покатилась, точно оброненный леденец. И хотя Крошка Джек и не выиграл в своей категории, жюри не проигнорировало его всецело, особенно после падения. Им понравились его закрученные усы и феска (которая всех очаровала), и, конечно, им понравилось смеяться над его иностранностью. Кроме того, он был маленьким мальчиком, и это сразу сыграло ему на руку. Судьи даже вывели его вперед вместе с Малюткой Бо-Пип и Говорящим Сверчком (оба костюма взяли напрокат в магазине «Пиноккио» в Лестере). На мгновение нам показалось, что Джек сейчас получит наградную розетку, судьи на него показывали (мы привязали ему на живот подушку, поэтому в криво надетой вновь обретенной феске он выглядел как самый настоящий толстенький и низенький король), но в последнее мгновение миссис Лонглейди спросила: «Ты король Иордании Хуссейн?», Крошка Джек покачал головой, и зрители засмеялись, и миссис Лонглейди сказала: «Ну так скажи нам, пожалуйста, кто ты такой?» Крошку Джека заело на букве «к», он с от^[5] чаянием поглядел вокруг, так что я ринулась вперед в своем шуршащем платье и объяснила, что он не кто иной, как король Египта Фарук, ныне покойный, и все снова засмеялись.

Получив эту информацию, судьи замахали на Крошку Джека руками, прогоняя его обратно в шеренгу, и вызвали вперед Леди Годиву, которой дали розетку за третье место. Больше всего их позабавило, по словам миссис Лонглейди, то, что участница сидела на настоящем пони и была одета в трико и боди телесного цвета. Это вдвойне уязвило нас, потому что мы договорились НЕ задействовать пони, у нас в семье соблюдалось правило не выставлять напоказ богатство.

Если бы Крошка Джек выиграл ту желтую розетку, все бы изменилось (могло бы измениться). Возможно, наше отношение к деревне поменялось бы к лучшему. Думаю, так бы и произошло. Но он не занял никакого места, и наше отношение не изменилось, и мы побрели домой, и я поднялась к себе, и посмотрела в зеркало, и почувствовала себя бесконечно опустошенной и униженной. Я не стала драматизировать. Я не растоптала свои пятьдесят пенсов ногами и не разорвала их в клочья. Я была зрелой девочкой для своего возраста, я заварила чай и сказала, что в жюри одни суки, и Крошка Джек кивнул.