Читать книгу - "Все случилось на Джеллико-роуд - Мелина Марчетта"

Я прохожу мимо спален седьмых и восьмых классов, где успешно захватила власть Джесса Маккензи. Остальные слушают ее, разинув рот, и я не видела на их лицах такого оживления уже… Да никогда не видела. Главы Локлана всегда держали младших в ежовых рукавицах. Вместо десяти заповедей была одна, повторенная десять раз: «Никакого веселья». Но теперь Джесса и ее ватага то ли истерически хихикают, то ли пугают друг друга страшилками. Все увлечены ее рассказом, и я даже замечаю Рафаэллу, которая сидит на одной из кроватей с заинтригованным видом.

– Он убил десять человек за двадцать лет, – говорит Джесса.

– Но ведь не в наших местах? – Это Хлоя П., которая, скорее всего, теперь всю ночь пролежит парализованная страхом.

– Те ребята, что пропали пару лет назад, были из Траскотта. Это посередине между нами и Сиднеем, – возражает одна из восьмиклассниц. – Довольно близко.

– Отбой, – объявляю я.

Все поворачиваются ко мне. Чистенькие личики детей, которые понятия не имеют, кто я такая. Только знают, что я теперь главная.

– Я рассказываю им про серийного убийцу, Тейлор, и что он…

– Очень далеко от нас, – перебиваю я.

Я подхожу к ней, а слушатели тем временем разбредаются. Я замечаю вырезки из газет, разложенные на кровати. Лица погибших и пропавших, такие молодые и счастливые, и я невольно думаю: неужели они мертвы? Вот эти дети с широкими улыбками на школьных фото, которые люди обычно стараются никому не показывать.

Но хуже всего фотографии родителей. Запавшие глаза, сраженные горем лица. Они так хотят вернуть своих детей. Я смотрю на лица окружающих меня девочек и спрашиваю себя: стал бы кто-то так горевать хоть о половине из них? Случись что со мной, чье лицо напечатают на первой странице газеты с мольбой меня найти? Если у человека есть кто-то, кто будет плакать о нем, значит ли это, что его жизнь ценнее других?

Я смотрю на Джессу Маккензи и пытаюсь понять, каким надо быть ненормальным, чтобы собирать вырезки с умершими детьми и отчаявшимися родителями. Насколько свихнулся этот ребенок, хихикающий с соседками, которые влюблены друг в друга просто потому, что они ровесницы, а весь остальной мир кажется им таким старым?

Эти трое обнимаются и болтают так, будто не виделись много лет. Иногда я смотрю на своих одноклассниц, с которыми мы столько лет провели на одном факультете, с которыми живем на одном этаже, и осознаю, что я их совсем не знаю.

Впервые с тех пор, как меня назначили главной, я понимаю, почему сказала Ханне, что хочу уехать. Это все страх. Но я боюсь не переговоров о территориях, не войны, не ответственности за ее исход, который обязан быть успешным. С этим я справлюсь даже с завязанными глазами.

Меня больше пугает другое. Те, кто был старше меня, ушли. Я отвечаю за пятьдесят детей, которым плевать на территориальные войны. Они просто хотят, чтобы о них заботились, а я понятия не имею, как это делается.