Читать книгу - "E-mail. Белая@одинокая - Джессика Адамс"

Новый мужчина — новая прическа. Даже забавно: каждый раз, когда мы с кем-нибудь расстаемся, то проделываем одно и то же. И это не глупости: я точно знаю, что происходит все по накатанной схеме. Достаточно просто заглянуть в альбом с фотографиями:

ГОД: 1985-й.

ОН: Грег Дейли, любитель дикой природы.

ПРОБЛЕМА: Аннелизе как-ее-там, немецкая студентка по обмену, тоже любительница дикой природы.

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ: всклокоченная «бананарама».

ГОД: 1987-й.

ОН: Филип Зебраски, любитель секса по два-три раза за день.

ПРОБЛЕМА: называл меня «липучкой».

ЧЕТЫРЕ ДНЯ СПУСТЯ: стрижка с летящей челкой, как у принцессы Дианы.

ГОД: 1990-й.

ОН: Джейми Стритон, сдвинутый на бейсболе американец.

ПРОБЛЕМА: я для него слишком холодна.

ЧЕТЫРЕ ДНЯ СПУСТЯ: неудачная домашняя «химия».

ГОД: 1993-й.

ОН: Леон Мерсер, великовозрастный студент-радикал.

ПРОБЛЕМА: скандал, учиненный из-за того, что я позаимствовала деньги на шоколадку из Фонда рабочих-социалистов.

МЕСЯЦ СПУСТЯ: стрижка кухонными ножницами.

ГОД: 1994-й.

ОН: Энтони Андерсон, «партнер» de facto, супруг времен грядущих.

ПРОБЛЕМЫ: вечно переключал телеканалы; торчал перед зеркалом дольше меня; постоянно спрашивал, как он выглядит, прежде чем выйти на улицу; не мог запомнить по имени никого из моих друзей; запихивал в стиральную машину вместе со своими мохнатыми куртками еще и теннисные мячи: чтобы куртки оставались мохнатыми. Кроме того, гробил время на дайвинг, на разговоры о дайвинге и на развешивание по стенкам календарей, посвященных дайвингу. А еще пришпандорил на автомобиль наклейку с девизом «Дайвингисты достигают глубин!». Чистая брехня, да и сама наклейка дурацкая.

НЕДЕЛЮ СПУСТЯ: «боб», как у Линды Евангелисты.

Если быть до конца честной — не могу сказать, чтобы хоть однажды ход с новой прической сработал. Сделав стрижку, как у принцессы Дианы, после того как умотал Филип Зебраски, я лишь впала в депрессию. К тому же насквозь провоняла муссом для укладки. И несколько месяцев ко мне никто не решался подойти.

Сбежав из квартиры, которую мы делили с ублюдочным нырялой Энтони Андерсоном, я со своим «бобом» в духе Линды Евангелисты не связывалась ни с кем добрых два года. Но как ни верти… Сейчас мне требовалось срочно сменить прическу. Надо было почувствовать себя обновленной. И вообще, как и всем женщинам с разбитым сердцем, мне необходимо было вновь пройти через эти маленькие, столь хорошо знакомые обряды. Новая стрижка, новая жизнь — сами знаете, как это бывает.

И еще требовался новый цвет. В этот раз мне захотелось чего-нибудь очень короткого и очень рыжего. Словом, хотелось измениться. И над этим следовало изрядно поработать — вдруг наткнусь где-нибудь на улице на Дэна. Или на Дэна с другой женщиной. Господи… Сама мысль встретить его с другой…

Вот что в расставаниях самое гнусное. Поразительная легкость, с какой представляешь, как человек, с кем еще пару недель назад ты гуляла под ручку, касается языком губ твоей преемницы. Честно говоря, мне совсем несложно представить такую картинку — нечто подобное со мной однажды и случилось. Такое всегда случается. И со мной, и с моими подругами. Суровая правда одинокой жизни.

В один прекрасный день кто-то застукал нырялу Энтони с деловитой на вид особой — всего-то через несколько месяцев после того, как я выехала из нашей квартиры. Каких-то пяти минут оказалось достаточно, чтобы мой тщательно вынянченный имидж одинокой и оттого страшно счастливой девушки развеялся как дым.

А ведь все было под контролем. Я стала чаще выбираться на люди, дольше возилась с макияжем по утрам — почему бы и нет, если живешь одна. И вот кто-то увидел Энтони вместе с этой деловой мымрой — и меня источила ревность. Одно время я даже тревожилась, не заработаю ли рак.

Хоть я и не питала иллюзий насчет Энтони, понимая, что мы с ним не пара, все же одному богу ведомо, сколько времени я провела у телефона, выплакивая душу своим подругам. И ведь ненавидела урода так, что швыряла его барахло для подводного плавания через всю спальню. Но никогда в жизни мне не хотелось нырялу Энтони больше, чем в тот день, когда он появился под руку с деловой девицей.

Я проделала все, что принято в таких случаях. Звонила и вешала трубку. Находила самые заурядные, самые безликие вещицы типа его векселей и таскала их с собой на работу, чтобы вдоволь повздыхать над ними во время обеденного перерыва. И знаете что? Теперь все это началось по новой. Потому что я наверняка знаю: Дэн, мой любимый и единственный Дэн способен переживать лишь несколько недель от силы. Стало быть, если у него нет меня — значит, есть другая. И только вопрос времени, когда кто-нибудь увидит их вместе и кинется мне звонить. Или — наихудший вариант — увижу их сама.

В парикмахерской этим утром народу было битком; у меня за спиной даже сооружали свадебную прическу невесте. К невестиному креслу, похоже, стянулся весь персонал. Я разрывалась между стремлением подойти к ней и полюбопытствовать, как она ухитрилась дотянуть до финишной прямой, и — признаюсь со стыдом — страстным желанием заблевать ее белые замшевые туфельки.

Вот интересно, а не был ли Дэн моим последним шансом? Если верить статистике — нет. Судя по последним данным о разводах (а Хилари, такая же холостячка, как и я, просидела вчера весь вечер, раскапывая для меня эту статистику), у каждой одинокой женщины от тридцати до тридцати восьми лет шансов подцепить отчаявшегося сорокалетнего разведенца — три к одному.

Хоть вставай на парикмахерское кресло да объявляй публике оптимистичные новости. И размалеванной блондинке с перьями в волосах — вон той, что явно наврала парикмахерше про свидание сегодня вечером. И забившейся в угол подружке невесты, прибывшей сюда моральной поддержки ради. Я-то знала, о чем думает эта подружка: а произойдет ли это когда-нибудь со мной? Хоть когда-нибудь? Пусть даже в 2040 году? Найдется ли и для меня пара белых замшевых туфелек?

Конечно, Хилари права, и где-то он есть, этот сорокалетний разведенец. Хилари — библиотекарь, и уж в чем в чем, а в статистике кое-что смыслит. Что меня беспокоило, так это смогу ли я влюбиться в разведенца, когда мы наконец встретимся. Или вообще в кого-нибудь. Ведь я совершенно определенно любила Дэна. И до сих пор люблю. Сколько нужно набить синяков, чтобы обучиться искусству приходить в себя?