Читать книгу - "Большая книга ужасов 88 - Анна Евгеньевна Антонова"

Ознакомительный фрагментсмартфон, но почему-то не спешил вновь наводить его на меня, а что-то вдумчиво изучал на экране. Я занервничала – неужели кто-то звонит?

– Что там? – спросила я, подходя ближе.

– Извини, я случайно в галерею зашел, – странным голосом проговорил он. – И увидел вчерашние фотки. Что это, а?

Братец показал мой собственный телефон. Я взглянула на экран и на первый взгляд ничего не поняла:

– Ты о чем? Я отправление фоткала.

Никита буквально сунул телефон мне в руки:

– Внимательно посмотри.

Я пролистала вчерашние кадры. Речной вокзал, кораблик на шпиле, набережная. А вот и наш теплоход – нос с рындой и флагштоком, катушка с намотанным на нее канатом, парень в черной куртке и накинутом поверх нее оранжевом жилете… Я почувствовала, что лицу становится горячо. Не помню, чтобы я его снимала, наверное, случайно в кадр попал или я нажала на кнопку в неподходящий момент.

– Ты это хотел показать? – спросила я внезапно севшим голосом. – Матроса?

– Какого еще матроса? – удивился Никита. – Ты за борт посмотри.

Я увеличила кадр, приблизила нос теплохода и наконец увидела – перед ним на воде болтались лодки. Они неприятно напомнили ту, что я заметила вчера вечером в шлюзе – пустую, с бессильно свисающими в воду веслами. Впрочем, разглядеть, сидит ли в ней кто-то, оказалось невозможно – изображение получилось слишком размытым.

– Рыбаки, – неуверенно проговорила я.

Братец взглянул на меня с усмешкой:

– Какие рыбаки на Речном вокзале перед отправлением теплохода? Это закрытая зона.

– Ну мало ли, забрели случайно. Мы же никого не задавили? Я похожую вчера вечером видела, в шлюзе.

Он бросил в мою сторону внимательный взгляд:

– И мне ничего не сказала?

– Почему я должна говорить тебе про какую-то лодку?

– Все равно это очень странно и подозрительно.

Я наконец справилась с собой и нашла силы съязвить:

– А у тебя какие версии?

– Да никаких, – пожал плечами Никита.

– Может быть, оптический обман, – я судорожно искала любое логическое объяснение. – Искажение света.

– И в шлюзе тоже?

Я осеклась.

– У тебя проблемы со зрением, просто очки стесняешься носить?

– Нечего я не стесняюсь, – возмутилась я. – То есть у меня оба глаза – единица. Недавно в школе проверяли… Может, это у тебя проблемы?

– У меня – аналогично, – усмехнулся брат. – Ни на один глаз не жалуюсь.

– Тогда не морочь мне голову! Вот свежие кадры.

Я открыла только что сделанные снимки:

– Посмотри, есть тут лодки?

Никита глянул и подтвердил:

– Есть.

Я тоже посмотрела на экран – посреди Волги и правда болтались какие-то посудины, но в них сидели вполне заурядные дядечки в камуфляже, вооруженные удочками.

– Говорю же – рыбаки, – разочарованно протянула я. – А вот эти странные очертания возле борта видишь? Тоже на лодки похоже…

– Так это же просто тени на воде.

– От чего?

– До отправления теплохода «Остров сокровищ» остается пятнадцать минут, – донесся до нас усиленный динамиком голос.

– Пойдем, а то застрянем в Мышкине и повесимся тут от тоски, – хмыкнул братец.

Я кивнула: отстать от теплохода – так себе перспектива.

– Где, кстати, олды? – наконец вспомнила я.

– Да сувениры там выбирают, – он небрежно махнул на торговые ряды. – Я потому и сбежал.

– Они знают, когда отправление? – запоздало забеспокоилась я. – А то закопаются в мышах и обо всем забудут.

– С нашим папой забудешь!

– Да уж! – не могла не согласиться я. – Удивительно, что он до сих пор не стоит на палубе.

Но что-то кроме этого не давало мне покоя. Я постаралась выбросить из головы странный разговор с братом, но очень скоро вспомнила о нем снова.

* * *

Лодки почти бесшумно скользили по гладкой поверхности озера. Тишину нарушал только легкий плеск весел, колышущаяся вода поблескивала в свете луны. Данька тоже умел грести, не поднимая брызг, но за весла его, конечно, не пустили. Он сидел на корме, сжавшись в уголке, и с тоской думал о том, что его ожидает.

Зачем дядька Михаил взял его сегодня с собой? В объяснение, что его пора приучать, Данька не поверил – если бы брат отца хотел, то сделал бы это давно. Сам же сказал – другие деревенские мальчишки начинают гораздо раньше. Значит, дело в другом…

Может, от него решили просто избавиться? Отойдут подальше и вытолкнут за борт на глубине, в таком месте, откуда не выплывешь. Кто спохватится и станет искать его? Утонул и утонул. Дядька и его жена только обрадуются, что остались без лишнего рта. Ведь они постоянно твердят, что он мало работает и напрасно ест свой хлеб…

– Данька, – негромко окликнул его дядька.

Он привычно сжался, как всегда, если к нему обращались, не ожидая ничего хорошего. Лучшими минутами в жизни Данька считал те, когда он был предоставлен самому себе и никто не обращал на него внимания. Жаль, они выдавались не так часто.

– Не трясись ты, – продолжал Михаил. – Замерз, что ли?

Данька коротко помотал головой. Он и правда согрелся. Ветер, сбивавший с ног на берегу, неожиданно стих, и он перестал дрожать. Или ему только кажется и теперь его трясет вовсе не от холода?

Вопрос дядьки прозвучал без привычного раздражения в голосе, и это удивило Даньку. Неужели отцов брат хочет поделиться с ним теплой одеждой? Но тот больше ничего не сказал, лишь неодобрительно покачал головой и отвернулся.

Даньке стало не по себе. К чему эта непривычная забота, которой он не видывал, сколько себя помнил? Дядька явно задумал от него избавиться и поэтому непривычно ласков, чтобы племянник не заподозрил неладное. Считает его совсем дурачком? Показная доброта заставила парня еще сильнее насторожиться. Легко они с ним не справятся. Он хоть и худой, но сильный – привык к постоянной тяжелой работе – и сам запросто отправит на дно озера даже здорового мужика…

Данька успокаивал себя, в глубине души понимая, что это далеко не так. Никому он не в состоянии противостоять, даже если поймет: его жизнь под угрозой. Он привык постоянно уступать, подчиняться и не сможет в один момент переломить себя… Или все-таки сможет? Он дорого продаст свою жизнь… Эту фразу Данька, конечно, придумал не сам, а прочитал в обрывке газеты, невесть как оказавшемся в их деревне. Видимо, кто-то привез из города завернутый в нее товар.

В газете публиковались отрывки из приключенческого романа, и Даньке достался кусок из середины, без начала и конца, без автора и названия, но он все равно с жадностью проглотил его и потом много раз перечитывал. Кусок газеты до сих пор бережно хранился у него как символ другой, далекой и прекрасной жизни, для него совершенно недоступной.

– Стой! – раздался негромкий оклик Николая с передней лодки.

Весла скрипнули уключинами, с легким плеском вынырнули из воды и аккуратно легли на борта. Наступила тишина, нарушаемая только еле слышным поскрипыванием старого дерева. Все сидели молча, напряженно вглядываясь в темноту. Данька тоже замер. Ужасно чесался нос, но он не мог заставить себя даже пошевелить рукой. Не хватало сейчас чихнуть…