Читать книгу - "Цирк в шкатулке - Дина Сабитова"

Если вы увидите человека с важным выражением на лице, в горностаевой мантии и с короной на голове, то сразу поймете: перед вами король.

А если в вечернем тумане перед вами выбежит неизвестно кто, в джинсах, измазанных глиной, в куртке-ветровке и без головного убора, то можно строить самые разные предположения.

Иогансон пошел рвать траву для кроликов — им настала пора ужинать. И тут-то ему встретился взволнованный незнакомец.

— Это цирк? — с надеждой сказал незнакомец, ухватив Иогансона за лацканы халата. — Умоляю вас, скажите, это цирк «Каруселли»? Я блуждаю тут от фургона к фургону уже две минуты, и вежливость не позволяет мне стучать, но крайне важно, чтобы…

— Это — цирк «Каруселли», — с достоинством ответил Иогансон. — Я — фокусник цирка Иогансон. С кем имею честь?

— Вы не узнали меня? — отчего-то обрадовался незнакомец. — А я Эдвард. Я ваш король, Эдвард.

Иогансон поднял брови так высоко, что это могло бы показаться новым фокусом. Но потом совладал с собой и попытался сделать что-то вроде вежливого поклона.

В халате и с мешком травы в руках — поклон вышел неловким.

— Ваше величество, какая честь для нас, — пробормотал он. — Чем обязаны?

— Моя жена, то есть королева Ида, — она должна быть здесь!

Иогансон удивился еще раз. Зачем же королеве посещать в этот неурочный час циркачей? Но, секунду поразмышляв, он тихо свистнул.

Через миг появилась Миска.

— Миска, познакомься: это король. Ваше величество, это наша собака Миска. Миска, король ищет у нас свою жену. Я ничего не вижу и мало что слышу в этом тумане, но ты, наверное, в курсе… Не заходила ли к нам королева?

Миска кивнула. Да, королева здесь, она в Эвином фургоне, и Миска может проводить его величество.

— Я бежал всю дорогу, по компасу, — объяснял король, торопясь за Миской. — Когда королева ушла, я не успел послать за ней никого. И впервые в жизни совершенно не знал, что делать. Но тут появилась старшая фрейлина — в одной туфле и очень запыхавшаяся — и сказала: если идти все время на запад от дворца, никуда не сворачивая, то я попаду как раз на цирковую поляну, а королева именно там. Я взял компас и побежал напрямик. Три раза пришлось перелезать через забор, в одном дворе за мной погнались злые собаки, вот, порвали штанину, извините, я не хотел вас обидеть, но собаки бывают такие…

— Верные, — проворчала Миска. — Если бы во двор, который я охраняла, полез незнакомец, я бы тоже оторвала у него кусок штанов, да побольше. Ваше счастье, что они не добрались до ноги. Вот. Это фургон Эвы. Ваша жена — здесь. Хотя я бы не советовала пока мешать их разговору. Эй, куда же вы? Подслушивать — нехорошо!

Золотые искры поднялись над открытой шкатулкой и смешались со светом керосиновой лампы. Серебряные колокольчики вызванивали нежную мелодию. В шкатулке Ида увидела чудесную картину.

Это была комната принцессы. Но теперь она оказалась совсем другой. На окнах висели занавески с рыбками и морскими коньками, на полу — яркий пушистый ковер, на письменном столе ни тетрадей, ни учебников — только акварельные краски и альбом и ваза с сиренью… А прислонившись к вазе, сидит плюшевый мишка.

Там, где была черная стена, висит зеркало и географическая карта. В книжном шкафу видны яркие корешки книг — такие корешки бывают только у сборников сказок. А на маленьком комоде вытянули ноги с десяток нарядных кукол.

У изголовья кровати горит настольная лампа под уютным абажуром, на полу, обхватив колени руками, сидит король, а на краешке кровати сидит королева. Под розовым шелковым одеялом спит принцесса Карамелька, спит и улыбается во сне.

— Она вернется, — прошептала Ида, — моя маленькая девочка — вернется. Спасибо вам, Эва. Теперь я знаю, что надо делать. Надо спеть ей эту колыбельную — и она вернется.

— Колыбельную? — переспросила Эва.

— Да-да, разве вы не слышите? Колокольчики играют мелодию той колыбельной, которую я сочинила для Карамельки много лет назад.

— То-то я слышу, что мелодия мне незнакома.

— Я вам сейчас спою, первый куплет там такой… — начала было королева и вдруг замолчала.

— Что же вы не поете? — обеспокоено спросила Эва.

Королева молчала еще минуту, губы ее дрожали, а из глаз снова полились слезы.

— Я — не могу! — в отчаянии прошептала она. — Я не могу. Мне кажется, что мои губы так привыкли называть цифры, отдавать распоряжения и командовать, что я не могу петь. Что же мне делать?

— Вот незадача, — покачала головой Эва. — Но мне всегда казалось, что если человек умеет плакать и смеяться, то и петь он сможет.

— Да я только и делаю, что плачу весь день!

— А когда вы последний раз смеялись, Ида?

— Не помню, — горестно развела руками королева. — Моя жизнь была полна серьезной работы, поводов смеяться не было уже давно. В молодости я хотела сочинять и петь песни, но все последние годы занималась финансами, и это тоже было не смешно. А теперь — моя дочь пропала, я ушла из дома, оттолкнув мужа. Как я могу смеяться?

В этот самый миг с улицы раздался какой-то грохот, взволнованные голоса и лай собак.

— Боже мой, что там случилось? — вылетела на крыльцо Эва. Ида поспешила за ней.

У крыльца посреди лужи сидел, раскинув длинные ноги, король. Скамейка, на которую он встал, чтоб заглянуть в окно, подломилась под его весом, и он полетел на землю, зацепив по дороге стоящее на крыльце пустое ведро. Вокруг него с лаем носились собаки, а подоспевший Иогансон пытался предложить упавшему помощь.

— Эд! — кинулась к королю Ида. — Эд, дорогой мой, ты не ушибся? Что ты здесь делаешь, Эд?

Король, сидя посреди лужи и потирая ушибленный локоть, огляделся вокруг, обнял жену грязными и мокрыми руками и вдруг расхохотался.