Читать книгу - "Джим Пуговка и машинист Лукас - Михаэль Энде"

— Фрау Зуууууууубпееееер! Вам посыыыыыылкаааааа!

Но никто не откликался.

— Ну ладно, — сказал наконец почтальон, — у меня больше нет времени искать фрау Зубпер, или как там ее еще. Сделаем так: я просто оставлю вам посылку. Может, эта самая фрау Зубпер и отыщется. Через неделю я к вам наведаюсь, и если за это время адресат не будет обнаружен, то я заберу посылку обратно.

С этими словами почтальон быстро взбежал по трапу — и был таков.

Да, в затруднительном положении оказались жители Медландии. Что же делать со злополучной посылкой? Долго думали и гадали они, но так ничего и не придумали. Но тут из окошка королевского дворца снова выглянул Альфонс Без Четверти Двенадцатый и сделал следующее заявление:

— Тщательно проанализировав сложившуюся ситуацию и посовещавшись с кем надо по телефону, я пришел к следующим выводам: судя по всему, фрау Зубпер, или как там ее еще, является женщиной. А в нашей стране, насколько мне это известно, есть одна только женщина — фрау Каакс. Стало быть, ей и предназначена посылка. Во всяком случае, как бы там ни было — вот мое последнее слово: повелеваю открыть посылку, а там посмотрим, что с нею делать.

Подданные были весьма довольны столь мудрым королевским решением, и фрау Каакс, не откладывая дела в долгий ящик, тут же приступила к выполнению высочайшего указа.

Она развязала веревку, развернула бумагу, которой была обернута посылка. Под бумагой оказалась довольно большая коробка с дырками — так обычно продырявливают спичечные коробки, когда засовывают в них божьих коровок. Фрау Каакс сняла крышку с коробки и обнаружила внутри еще одну коробку, только чуть поменьше. В ней тоже были проделаны дырки. Со всех сторон кто-то аккуратно проложил ее опилками и соломой, видимо для того, чтобы она не бултыхалась при перевозке. Наверное, там внутри что-то бьющееся, может, что стеклянное или, скажем, радио. Но тогда зачем же дырки? Не долго думая, фрау Каакс сняла со второй коробки крышку и увидела — снова коробку, и снова с дырками. Эта была совсем уж небольшой — как из-под обуви. Когда же фрау Каакс открыла и эту коробку, то в ней обнаружился — представьте себе! — крошечный негритенок. Он с интересом смотрел на всех своими большими блестящими глазами. Выглядел он весьма довольным — еще бы, не очень-то уютно сидеть в темной коробке.

— Мальчик! — воскликнули хором ошарашенные жители Медландии. — Какой черненький!

— По всей вероятности, это маленький негр, — заметил господин Пиджакер и с умным видом многозначительно замолчал.

— Действительно, — сказал король, водружая на нос очки. — Очень странно, очень странно!

Потом он снова снял очки. Лукас до сих пор не проронил ни звука, но лицо его выражало крайнюю озабоченность.

— Никогда в жизни еще не видел такого свинства, — заговорил он наконец, и голос его при этом звучал очень сердито. — Запихать такую кроху в коробку! А если бы мы не открыли посылку? Что тогда? Ну, пусть только попадется мне тот, кто это сделал, — я задам ему такую трепку, что вовек не забудет — клянусь своим паровозом!

От грозного рыка Лукаса малыш разревелся. Ведь он был еще совсем маленьким и ничего не понимал. Наверное, он подумал, что Лукас ругается на него. Да еще, может быть, его озадачила черная физиономия Лукаса — малыш-то не знал, что у него самого черная мордашка.

Фрау Каакс подхватила ребенка и попыталась его успокоить. Лукас стоял поодаль с очень растерянным видом — ведь он и не думал, что может так напугать мальчика.

А фрау Каакс была на седьмом небе от счастья, — ведь она давно уже мечтала о таком вот маленьком мальчике, которому бы она шила курточки и штанишки. А шила она, надо сказать, мастерски. И ничего, что малыш оказался таким черненьким, это даже очень мило, ему так пойдет розовый цвет — розовый цвет она любила больше всего.

— Как же нам называть его? — неожиданно спросил король. — Ребенку все-таки положено иметь имя.

И он был прав. Все принялись напряженно думать. Первым заговорил Лукас:

— Я бы назвал его Джимом. Мне кажется, это очень подходящее имя для мальчика. — Он приблизился к малышу и сказал: — Ну, Джим, будем друзьями? — При этом он постарался, чтобы его голос звучал как можно мягче — ему совершенно не хотелось еще раз напугать негритенка.

Малыш сразу же протянул к Лукасу свои тоненькие ручонки с розовыми ладошками, которые казались совсем крошечными по сравнению с ручищами Лукаса, измазанными сажей.

— Здравствуй, здравствуй, Джим, — поприветствовал Лукас малыша, осторожно пожимая доверчиво протянутую ему ручку.

В ответ на это Джим рассмеялся.

С этого дня они стали друзьями.

Прошла неделя, и снова в Медландию прибыл почтовый корабль. Завидев его еще издалека, фрау Каакс выбежала на берег и стала кричать почтальону, что ему, мол, не нужно причаливать. Все в порядке. Посылка предназначалась ей. Просто фамилия была написана неразборчиво. Все то время, пока она объяснялась с почтальоном, сердце ее отчаянно билось — казалось, что оно вот-вот выскочит из груди, ведь она так боялась, что почтальон отнимет у нее ребенка. А ей ни за что на свете не хотелось расставаться с Джимом — так она успела уже к нему привязаться.

— Ну и хорошо, значит, все в порядке. До свидания, фрау Каакс, — только и сказал на это почтальон, и тут же корабль поплыл себе дальше.

Фрау Каакс облегченно вздохнула и бросилась домой. Там она подхватила Джима и принялась на радостях кружиться с ним по всему дому. В какую-то минуту, правда, она вдруг подумала: а ведь на самом-то деле Джим — чужой ребенок, и, наверное, она поступила не слишком хорошо, оставив его у себя. От этой мысли вся радость ее тут же улетучилась: ее мучила совесть. И это чувство не покидало ее, видимо, и потом, когда Джим уже стал побольше, — не раз бывало так, что она вдруг откладывала в сторону какую-нибудь начатую работу и сидела, словно застыв, с очень серьезным выражением лица и только все глядела с тревогой на Джима — кто же все-таки его мама, думала она…

— Хочешь не хочешь, а придется, наверное, сказать ему всю правду, — вздыхала она всякий раз, когда разговаривала по душам с королем, или с Лукасом, или с господином Пиджакером. Те в ответ неизменно кивали головами, соглашаясь с нею, — мол, действительно, давно пора объяснить все Джиму. Но фрау Каакс никак не могла решиться и только откладывала и откладывала это важное дело.

Она, конечно, не думала и не гадала, что не далек тот день, когда Джим сам все узнает, и произойдет это помимо ее воли — тайна откроется Джиму совершенно удивительным и загадочным образом.

Ну вот, теперь население Медландии составляли один король, один машинист, один локомотив и два с четвертью подданных — ведь Джим еще был слишком маленьким, чтобы считаться целым подданным, он мог пока сойти только за четвертушку.