Читать книгу - "Страна Северного Ветра - Джордж Макдональд"

есколько дней спустя Алмаз проснулся ночью от какого-то грохота. Сначала он решил, что это шумит Царица Северного Ветра, но ошибся.

На улице, действительно, стонал ветер, но это у Царицы Южного Ветра было плохое настроение. А разбудила Алмаза вовсе не она, её голос, наоборот, убаюкал бы его. Разбудивший мальчика шум был похож не то на сердитый звериный рёв, не то на бессвязные вопли сумасшедшего. Проснувшись окончательно, Алмаз понял, что кричит кебмен-пьяница, который жил за стеной. Слушать его ругань было ужасно, но мальчик ничего не мог поделать. Вдруг раздался женский вопль, а потом заплакал младенец. Тут Алмаз понял, что настало время вмешаться, а поскольку поблизости, кроме него, никого не было, мальчик решил пойти посмотреть, не может ли он помочь. Он встал, оделся, спустился вниз — комната кебмена располагалась на другой лестнице, — вышел во двор и зашёл в соседнюю дверь. Её кебмен, к счастью, забыл запереть. К этому времени крики стихли, и нужную комнату мальчику помог найти только плач младенца. Алмаз чуточку приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В комнате, откинувшись на спинку стула, вытянув ноги и свесив руки по бокам, сидел пьяный кебмен. Его жена всхлипывала на постели, а в люльке плакал малыш. Картина была жалкая.

Чаще всего люди при виде чужих страданий и отчаяния стараются отвернуться и побыстрее забыть увиденное. Но Алмаз начал сражаться с наступавшим отчаянием. Маленький мальчик вышел на битву с дьяволом, словно Божий ангел с пылающим мечом. Дьяволом было то самое отчаяние, и мальчик нашёл верный способ с ним расправиться. Как любой мудрый солдат, он атаковал слабое место — занялся младенцем, ведь отчаяние не имеет такой власти над детьми, как над взрослыми. А уж в малышах Алмаз понимал толк и был уверен, что сможет как-нибудь успокоить и развеселить кроху. Хотя сам он знал всего одного младенца, а двух одинаковых малышей на свете не сыскать, но в чём-то все они похожи, так вот поскольку одного ребёнка Алмаз знал очень хорошо, он был уверен, что сможет легко поладить и с этим. Некоторые, возможно, выбрали бы другой, на редкость глупый путь борьбы с таким дьяволом. Они начали бы бранить дурака-кебмена, затем разозлили бы его жену, сказав, что она сама во всём виновата, и наконец оставили бы им несколько потрёпанных нравоучительных книжек, которые нагоняют тоску и скуку, но им и в голову бы не пришло успокоить ребенка. Алмаз сразу же взял младенца из колыбели, посадил к себе на колени и стал показывать ему огоньки. Единственным огоньком, правда, был фонарь, горевший во дворе тусклым жёлтым светом: газ в нём был плохой, а стекло — грязным, однако сам свет был такой же, как у солнышка. Малютка это понял и улыбнулся, и пусть фонарь освещал жалкую картину — комната была мрачная, грязная, полупустая и безнадёжная — но посередине на табуретке сидел Алмаз, улыбаясь малышу у себя на коленках, а малыш улыбался свету. Его отец не спал, но и не бодрствовал, он сидел, устремив взор в никуда, но его чувства не успели окончательно притупиться, и в глубине души он на себя злился, только никак не мог сообразить, почему. На самом деле, ему не давало покоя то, что он ударил жену. Он уже успел позабыть свой поступок, но всё равно страдал из-за него, и эти страдания были голосом огромной Любви, которая сотворила и его, и жену, и младенца, и Алмаза. Она говорила в его сердце, умоляя стать хорошим, ведь такая Любовь живёт даже в самых испорченных и чёрных сердцах, только голос её всегда звучит по-разному. На Синае она звучала громом и молнией, в сердце кебмена — страданием, в душе апостола Иоанна — совершенным блаженством.