Читать книгу - "Это ужасное поместье - Шон Уильямс"

делается, но читала об этом в приключенческом романе, а потому решила попытаться. Должна же ей когда-нибудь улыбнуться удача. Но сколько Этта ни ковыряла в замке отвёрткой, внутри ничего не сдвинулось.

Отложив эти инструменты, девочка вооружилась ломом и молотком и предприняла попытку немного разогнуть сперва края ворот там, где они сходились посередине, а потом, когда это не удалось, два параллельных железных прута, чтобы образовалась щель, в которую она сумеет протиснуться. Она со всей силы налегала на лом или лупила по железу молотком, ворота дребезжали и тряслись, но прутья не поддавались ни на дюйм. Всё, что она сумела, – это сбить какую-то раззолочённую завитушку и напугать проходившее мимо стадо овец, которые разбежались с испуганным блеянием.

Вернувшись к молотку и отвёртке, Этта со всем пылом накопившейся досады попыталась болты просто-напросто сбить – тщетно.

Наконец, запыхавшись, она взялась за лопату. Раз не получается перелезть поверху, она пролезет снизу. Однако земля под тонким слоем гальки оказалась тверда как камень, а ещё через пару дюймов начался чистый камень – ровные слои похожей на сланец породы, от которой не удавалось отколоть ни кусочка, как ни атакуй. Может, динамит бы тут и помог. Впрочем, будь у неё динамит, копать и не понадобилось бы. Она бы без малейших угрызений совести разнесла проклятущие ворота на куски – и о стоимости возмещения ущерба уже не волновалась бы!

И пусть лорд Найджел высылает счёт, думала она, позволив себе на несколько секунд предаться сладким мечтам о взрывчатке, прежде чем поддаться отчаянию. Она вся взмокла и измазалась, всё тело болело. Особенно от непривычной нагрузки досталось рукам. Этта вспомнила о перчатках, про которые упоминал Сайлас, только уже в разгар возни с воротами – и прерываться, чтобы сходить за ними, казалось совершенно лишним. Теперь девочка о том жалела.

Что дальше? Возвращаться в особняк? Этот вариант Этта даже рассматривать была не готова. Альманах решит, она совсем ни на что не годится, раз даже продемонстрировать после своего коварства ей нечего, кроме стыда и смущения. И в глубине души Этта немножко подозревала, что у него на то будут все основания. Нет, надо придумать новый план. Срубить какое-нибудь ореховое дерево так, чтобы оно пробило дыру в стене? Построить гигантские мостки, чтобы подняться на неё? Сконструировать рычаг посильнее и всё-таки отворить ворота?

Предприимчивый ум девочки рассматривал возможности одну за другой, но неизменно заходил в тупик. Всякий раз ей не хватало либо инструментов, либо сил, либо умения. У Этты только и было, что она сама.

Вот будь эти украшения и наконечники на решётках не такими острыми, она бы легко перелезла через ворота. Имейся у неё хоть какая защитная одежда… Перчатки!.. – вдруг осенило девочку. Может, они всё-таки ещё и пригодятся! Но как быть со всем остальным? Карабкаться наверх в перчатках – это одно, но перелезать через острые наконечники просто опасно.

Мешок! Он был достаточно прочным и толстым, чтобы выдержать вес инструментов. Что, если распороть боковые швы и завернуться в него, как в плед? Что может быть проще?

Этта покосилась на острые пики. Сегодня они казались ещё выше и острее, чем всегда. «Проще» было бы открыть ворота и выйти. Но придётся довольствоваться новым планом.

Глава 22

Серп, сломанный велосипед, подставка, часовой циферблат.

Уловив принцип, Альманах прокапывал путь через мусор гораздо шустрее. Каждый предмет из списка уводил его всё глубже в подвалы, чередой беспорядочных зигзагов туда-сюда. Вскоре он добрался до колеса, о которое споткнулась Этта, и продолжал продвигаться дальше от подсказки к подсказке.

Гравюра с портретом, подзорная труба, подсвечник, зонт.

Спина у него болела, а мозоли на ладонях обзавелись собственными мозолями, и он сомневался, что когда-либо сможет снова распознавать какие-либо иные запахи, чем застрявший в ноздрях запах помойки, но азарт предвкушения вёл его вперёд. Он напал на след! Он буквально чуял, что близок к какому-то открытию. Молчание Олив казалось знаком отнюдь не отсутствия интереса. Мальчик знал: за ним наблюдают. Чувствовал взгляды, устремлённые на него со всех сторон.

Аккордеон, серебряная чаша, ржавый меч, подставка для шляп.

Мальчик остановился вытереть лоб и перевести дух. Оглядываясь назад при мерцающем свете свечи, он видел, что прокопанная им дорожка змеится через ту часть подвала, где потолок ниже всего. Возьмись Альманах сейчас строить догадки, то предположил бы, что этот участок находится непосредственно под башней в центре крестика на карте Этты – там, откуда в своё время вообще начали строить подвалы. Тайное сердце особняка. Стормлей.

Вытащив из кармана список, он прочёл, что ещё остаётся найти: рисунок в рамке, ваза, блокнот, карниз. Всего четыре пункта перед загадочным последним указанием: «Право правое, когда слева нет левого».

И всё же даже сейчас он понятия не имел, что эта последняя фраза значит.

Сгорая от нетерпения добраться до конца списка, он принялся рыть дальше, пока наконец в руке у него не оказался обломок старого карниза. Ну а теперь что?

Впереди простиралось море хлама – такое в один день не расчистишь. Если он не сумеет понять смысл последней фразы, останется только один вариант: рыть наугад.

Право правое, когда слева нет левого.

Звучит как загадка, но сколько бы Альманах ни ломал голову, разгадки придумать не мог. Может, это что-то простое – вроде очередного набора направлений? Право правое – имело бы смысл, если б он искал дорогу по надземным этажам дома. Свернуть вправо было бы правым, ну то есть верным, когда слева сворачивать некуда, то есть слева – нет. Но тут-то, внизу, никаких коридоров не было. И никаких углов и поворотов. И даже Этты, которая могла бы помочь с разгадкой, и то не было.

Подняв повыше подсвечник, свеча на котором, как он заметил, почти догорала, Альманах забрался на гору мусора и огляделся по сторонам. Вроде бы ничего необычного – всё тот же полусгнивший хлам, и только.

Вот разве что… кое-что необычное и правда нашлось. Из одного особенно сырого участка торчала семейка грибов – на тонких ножках и с серыми шляпками. Совсем небольшие грибы – шляпки меньше ногтя у него на мизинце, да и всего-то пять штук, но до сих пор Альманах тут ничего подобного не видел. Оказывается, даже здесь, в этой зловонной помойке, есть жизнь.

Недалеко от этих пяти грибочков Альманах заметил вторую семейку, а потом ещё и ещё – точки, складывающиеся перед ним в линию.

Скрючившись в три погибели, точно нищий в поисках обронённого