Читать книгу - "Ключ разумения - Александр Жарков"

– Жердь! – крикнул Ангор, наблюдавший сцену из окна второго этажа. – А ты молодец! Давай обедать!

– Спускайтесь-ка, – подмигнул ему сторож, – интересная штука для вас!

И он показал Ангору железного «коня» цвета воронова крыла с ярко-огненной надписью на баке: «ВЖИК!».

– Это МОТОЦИКЕЛЬ вашего папаши. Как зверь гоняет – страусиха Малютка отдыхает. – Жердь нажал на педаль, «ВЖИК!» взревел, и едва сторож вскочил в седло, как мотоцикель с немыслимой скоростью помчал по дороге, лихо сделал восьмёрку между пальмами и вернулся.

– Работает на любых фруктах и овощах. Предпочитает дыни и картофель. Владейте! Пока, конечно, хозяин не объявится. – И он смахнул почти выкатившуюся слезу.

…И стал Ангор жить в Золотой долине. Первые года два соседние дачи пустовали, новому правительству было не до отдыха. Один раз побывали на рудниках Президент, Исидор и Неприметный. Ангор скрывался в домике Жердя, но высокие гости в Золотую долину не заглянули.

Ангор ходил с Жердем и Пупсом на охоту, катался на горных лыжах, и круглый год купался в тёплых озёрах. Прислуга в большинстве своём осталась прежняя, и держала себя с Ангором уважительно и обходительно, во всяком случае, осторожно. Хоть они и прожили в Золотой долине всю жизнь, но слухами земля полнится: много страшного слышали они об этом человеке, чтобы хамить и задирать нос. К тому же понимали, что если б он был не нужен новым властям, он бы в лучшем случае гнил на рудниках. Ангору нравилось, что он и в неволе страшен, и даже было скучно, что никто его не провоцирует на драчку. Он приказал сшить себе красный балахон и красные краги, и на голову надевал красный же колпак до плеч с прорезями для глаз. На груди чернели буквы ГП – главный палач. И так он гонял по долине – весь красный на чёрном ВЖИКе, с душераздирающим рёвом мотора и тем распугивал кур и робкую прислугу. Заняться же палачеством руки чесались, например, очень хотелось задавить кого-нибудь, но он сдерживал себя, чтоб не повредить своей репутации: а вдруг и впрямь трон впереди!

Но пока о нём не вспоминали. Пупс, превращённый в его денщика, регулярно посылал о нём сведенья Неприметному.

Да, надо сказать, что однажды произошла встреча. Ангор на мотоцикеле выскочил из долины и полетел к рудникам – никто не разрешал, но ведь и не запрещали – и наткнулся на колонну заключённых. В одном зэке он узнал совсем исхудавшего Страуса. Когда поделился открытием с карликом, тот ему осторожно попенял за выезд из долины, из чего было понятно, что всё-таки он в клетке. А про толстячков Пупс сообщил, что когда их отпустили на волю, то Дохляк тут же умер, Страус попросился опять под домашний арест и только Младшой ушёл, но был остановлен у Непроходимой стены, не выпускать же его в Середневековье, сор из избы выносить! И вот теперь и Страус, и Младшой, по распоряжению товарища Исидора, трудятся на рудниках, что не противоречит желанию Президента, чтобы они в поте лица добывали свой хлеб. Ангор это счёл разумным, а также понял, что Пупсёнок имеет возможность сообщаться с Девакой и «стучит» на него помаленьку.

Спустя три года впервые привезли на отдых президента Просперо, который всё реже приходил в себя от выпитого отдохновина. Три года назад он первый раз его хлебнул, и за такой короткий срок превратился в совершенного пьянчугу. Ангор сперва скрывался у Жердя, но вскоре перестал, и никто не настаивал: может, президент знал о нём, и ему было, как говорится, по барабану.

Через три же года переехала к Ангору мать. Она рассказала, что с царством добра и любви на земле, которое затеяли было Просперо и Звяга, ставший его вторым после Тибула помощником, ничего что-то не выходит. Стараются никого не обидеть, с преступниками обходятся, как с друзьями, а жить становится всё невыносимей, преступлений безнаказанных всё больше, и никак совесть в людях не просыпается, а гвардейцы разжирели, и в армию матери сыновей не пускают, а того и гляди Середневековье войной пойдёт. А на улицы вечером не выйдешь – грабят и убивают без страха, ничего же за это не будет. Исидорчик бедный пытался из чёрногвардейцев особые отряды создать, да наябедничал на него ушастый – вот предатель! – и Исидорчика едва должности не лишили.

И мать осталась жить у Ангора, «ведь и в деревне небезопасно, поскольку я твоя мать, то мне всякие обиды чинят.»

И ещё два года прошло. Просперо, по слухам, совсем спился, и из дворца не выходил, но что удивительно, на выборах снова его в президенты избрали, а не Тибула, вот девакцы! Звяга со всеми разругался, решил покончить счёты с жизнью и прыгнул откуда-то с крыши, но только ноги обломал. И теперь безногий просит милостыню возле дворца, а пособие по инвалидности от президента не принимает! Тибул в опале, а ушастый с потрохами продался Просперо, и за отдохновином ему бегает и в рот смотрит. И вообще какие-то новые люди к власти подбираются. – Это всё Пупс на хвосте принёс.

– Ну и хорэ, посидел, подождал братца, – хлопнул Ангор страусиной лапою. – Хорэ, я говорю, мать, пора действовать!

Они сидели в сторожке у Жердя. Хижина стояла на подъёме из долины – с другой стороны от Океана – и тут уже не было вечного лета. Проливной осенний дождь бил в окна, и ветер плевал в них багряными и жёлтыми листьями. Мать раскидывала карты за круглым столом, карлик с Жердём разбирали в прихожей сегодняшние охотничьи трофеи, жена Жердя собирала ужинать. Ангор в старом красном балахоне, который он теперь носил вместо халата, сидел в кресле возле пылающего камина.

– Да! – повторил он, – мне тридцать лет, пора действовать!

И тут дверь распахнулась. Встревоженный карлик и невозмутимый Жердь пропустили в комнату постаревшего небритого вымокшего канатоходца, давно забывшего, как ходить по канату.

– Чаша переполнена. Рубикон перейдён, – сказал Тибул и рухнул на старый ковёр

«Мог бы пооригинальней как-то», – подумал Ангор.

– Сыночек, сыночек! – заверещала Метью и бросилась к лежащему.

Жена Жердя передала баночку с нашатырём карлику, и тот поднёс её к носу товарища Исидора.

Товарищ Исидор вздрогнул и резко поднял голову.

– Ничего страшного, похоже, голодный обморок, – сказал Жердь.

«Второе лицо в государстве, какое убожество!», – с презрением подумал Ангор, окончательно решив не вставать навстречу брату. Он сидел и упорно смотрел на огонь, только левый глаз был чуть скошен в сторону и левая бровь чуть подрагивала. Жердь и карлик сняли с Тибула грязную мокрую одежду и одели в жердёвские полосатые штаны и рубаху и он стал похож на арестованного, посадили в кресло, наискосок от Ангора и дали в руки горячее питьё.

– Середневековые рыцари на подступах ко дворцу! – сказал он, сделав глоток.

Вдруг страшный удар грома раздался, и молния озарила присутствующих, ливень зашумел сильнее. И тут же вошёл Жердь с человеком, одетым в чёрную форму гвардейца.

Человек был мокр, грязен и крайне измучен.

– Ваше народничество, – сказал гвардеец, обратившись к Тибулу. – Его всенародничество президент передал ключи от Деваки главному рыцарю.