Читать книгу - "Библейский контекст в русской литературе конца ХIХ – первой половины ХХ века - Игорь Сергеевич Урюпин"

земного, но в то же время «возвышающие голос» реки, поднимающие волны свои от тверди к небу, суть «воды скачущие в жизнь вечную» [50, 34] (так, кстати, назвал одну из своих проповедей 1924 года земляк И. А. Бунина С. Н. Булгаков). Эти «воды многие» «от реки воды жизни, светлой как кристалл» [50, 35], несут человека в своем потоке к неведомому, но обетованному вечному счастью. И потому не случайно Алексею Арсеньеву, покинувшему скорбный дом Писаревых и увидевшему «на противоположной горе» в доме Виганда, где жила «его молоденькая племянница из Ревеля» красавица Анхен [56, V, 88], «поздний огонек», вновь вспомнились слова псалма: «”Возвышают реки голос свой, возвышают реки волны свои”, – подумал я, и огонек лучисто задрожал у меня в глазах от новых слез – слез счастья, любви и какой-то исступленной, ликующей нежности» [56, V, 95]. Так смерть и любовь, до предела обостряющие жажду жизни, в сознании лирического героя И. А. Бунина не только неразрывно связываются между собой, но и освещаются / освящаются особой божественной благодатью, проникающей в душу, откликающуюся на ликование псалмопевца.

Душа Арсеньева широко распахнута в мир, открыта к приятию многосложного и противоречивого человеческого и природного бытия, становящегося, по замечанию О. Н. Михайлова, частью самой личности героя / автора, расширяющейся «до тех пределов, пока она не оказывается способной вобрать в себя огромное количество впечатлений» [201, 315]. По-юношески максималистская, безудержная тяга Арсеньева к жизненным соблазнам, его устремленность к абсолютной полноте существования, достигающая своей кульминации в пору страстного увлечения героя Ликой, когда «уже нельзя было понять, чья любовь стала сильней, счастливей, бессмысленней» [56, V, 181], оправдывается ссылкой на Священное Писание Ветхого Завета. «Это даже в Писании сказано», заметил Алексей Николаю, пытавшемуся развеять романтические иллюзии брата и спустить его с небес на землю («Знаю и то, что тебе теперь не до здравых рассуждений» [56, V, 181]): «Иди, юноша, в молодости твоей, куда ведет тебя сердце твое и куда глядят глаза твои!» [56, V, 182]. Однако, цитируя Екклесиаста («Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд» (Еккл. 11, 9)), Арсеньев вольно или невольно упускает главное: «за все это Бог приведет тебя на суд». Мысль о высшем суде и воздаянии, о грядущем ответе за прожитую жизнь, с ее падениями и отпадениями, волнует не Арсеньева-юношу, а Арсеньева, уже пожившего на земле и вкусившего от древа жизни его соблазнительные плоды.

Книга Екклесиаста, или Проповедника, убеждающая человека в том, что «всё – суета и томление духа» (Еккл. 2, 11), становится для Арсеньева источником утешения после разрыва с Ликой, бурный роман с которой, так прозаически завершившийся, по прошествии многих лет показался герою самым главным событием в жизни, ее оправданием и искуплением. Окидывая взором череду прожитых лет, вынося беспощадный суд над стремительно пролетевшей юностью и молодостью, автобиографический герой И. А. Бунина с экзистенциально-психологической точностью в мельчайших деталях и подробностях воссоздает безвозвратно ушедшее в прошлое дореволюционное бытие России, след которой не должен исчезнуть с лица земли, как исчез с лица земли след древних амаликитян. «На что мне были амаликитяне?» [56, V, 48] – недоумевал Алексей Арсеньев после вступительных испытаний в Елецкую классическую гимназию, где его заставили «рассказать, кто такие были амаликитяне» [56, V, 42]. А ведь амаликитяне, память о которых «Господь решил совершенно изгладить» [33, 15], оказались рассеяны по всей земле за свое противодействие «избранному» народу, вышедшему из египетского рабства в обетованную землю. Утолить боль эмигрантского рассеяния и тоску об обетованной земле – России И. А. Бунину, как и его автобиографическому герою Арсеньеву, позволяет неизменное обращение к Ветхому Завету.

Вопросы и задания

1. Почему И. А. Бунин назвал эпоху революции «окаянными днями»? Какова семантика и этимология слова «окаянный»? Какие религиозно-философские и историософские смыслы актуализирует писатель в своем произведении?

2. Какие формы и способы художественной рецепции ветхозаветных и новозаветных образов использовал И. А. Бунин в «Окаянных днях»? Как интерпретировал писатель библейский текст?

3. К каким сакральным мотивам, восходящим к Священному Писанию, обращался И. А. Бунин, отражая в своей художественно-документальной прозе «окаянные дни» русской революции?

4. Выявите мифопоэтический потенциал библейских образов в «окаянных днях» И. А. Бунина.

5. Почему в «Окаянных днях» И. А. Бунина сближаются образы Каина и Сатаны? Объясните бунинское выражение «сатана Каиновой злобы». Каково его мифопоэтическое значение?

6. Кого И. А. Бунин считал «русским Каином», а кого «русским Авелем» в статье «Миссия русской эмиграции»?

7. Как на русскую историю начала ХХ века И. А. Бунин экстраполирует судьбы библейских братьев Исава и Иакова?

8. Какие параллели между библейской древностью и современными революционными событиями проводит в «Окаянных днях» И. А. Бунин?

9. Какие из библейских книг в «Окаянных днях» цитирует И. А. Бунин? Каков характер цитации?

10. Какие примеры дискредитации Христа и христианства, получившие распространение в революционной России, приводит в «Окаянных днях» И. А. Бунин? Каково отношение писателя к богоборческой политике большевиков?

11. Какие библейские образы и мотивы выступают формой репрезентации авторской концепции бытия человека во вселенной в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева»?

12. Как в романе «Жизнь Арсеньева» писатель примиряет «ветхозаветный строй мыслей и чувств» и свое христианское мировидение?

13. Как художественно претворилось в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева» учение пророка Исайи о бессмертии души?

14. Какие идеи библейской книги Екклесиаста определяют миропонимание героя романа И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева»?

Темы докладов и рефератов

1. Мотивы и образы Пятикнижия в «Окаянных днях» И. А. Бунина.

2. Иудаистическое и христианское в осмыслении И. А. Буниным «окаянства» русской революции.

3. Образ Каина в творчестве И. А. Бунина: коранический и библейский контексты.

4. Убийство Каином Авеля как метасюжет «Окаянных дней» И. А. Бунина.

5. Прием библейского иносказания в поэтике «Окаянных дней» И. А. Бунина.

6. Функции библейских цитат в «Окаянных днях» И. А. Бунина.

7. Библейские пророки и пророчества в «Окаянных днях» И. А. Бунина.

8. Пророк Иеремия в художественном сознании И. А. Бунина и С. А. Есенина.

9. Нравственные императивы Нагорной проповеди в «Окаянных днях» И. А. Бунина.

10. Евангельский метатекст в «Окаянных днях» И. А. Бунина.

11. Образ святой Троицы в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева».

12. Тема пути в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева»: библейский текст и христианский контекст.

13. Псалтирь в романе И. А. Бунина «Жизнь Арсеньева»: диалектика времени и философия вечности.

Об одном «библейском» племени в художественном сознании М. Горького и И. А. Бунина

Размышляя «о поэзии в Библии», В. В. Розанов отмечал удивительную особенность Священного Писания, в котором явственно выразилась «вся плоть человеческая, весь круг ее, начало и завершение, – все» [197, 460], и потому каждое слово в ней, будучи свидетельством Бога о мире, содержало глубинный духовно-символический смысл, и каждый, даже