Читать книгу - "Неандертальский мальчик в школе и дома - Лучано Мальмузи"

Люди в хижинах поворачиваются с боку на бок под теплыми шкурами и честят на все корки певца с его скрипучим голосом. Но потом раскаиваются, потому что у знахаря всюду уши и власть его безгранична.

Ну, Неандертальчик, вставай. Пора в школу, ры­чит мама Тигра, сдергивая с меня шкуры, – а я-то так под ними пригрелся.

Огонь в очаге едва теплится, я весь дрожу.

Школа!

Я про нее и думать забыл.

Вскакиваю, напяливаю шкуру мускусного быка.

И не подумайте, будто я рассказываю вам сказки.

«Школа в доисторическую эпоху? Невозможно: лю­ди тогда не умели писать», – возразите вы.

И будете правы! Письменности у нас еще нет, это так, но рисовать мы умеем и вообще, что называется, не лыком шиты.

К тому же и предметы у нас от ваших отличаются: охота, рыбалка и собирательство – ведущие, но я бы не стал пренебрегать обработкой кремня, постройкой хижины, магическим рисунком, заклинанием…

Видите – и нам, детям Ледникового периода, есть над чем корпеть!

Насколько эти предметы трудные, я вам пока ска­зать не могу, сам сегодня иду в школу в первый раз.

Я так волнуюсь!

Выхожу из хижины и прямо перед собой вижу Ум­ника: это мой лучший друг. Сидит у своей хибары, на­сыпал горку из снега и скатывает вниз какую-то дере­вяшку.

– Привет, Умничек, что это ты делаешь?

– Провожу эксперимент, – отвечает Умник и ост­рым кремнем помечает что-то на дубинке для записей.

Умник выделяется среди ледниковых детей: на дере­во ему нипочем не залезть, при ходьбе он быстро уста­ет; бегает, как хромой тюлень; хижины, которые он строит, заваливаются от малейшего ветерка, зато…

Зато соображает он здорово и целыми днями задает вопросы:

– Почему птицы летают, а люди – нет?

– Как рыбы дышат под водой?

– Куда уходит солнце, когда наступает ночь?

– Почему вода не течет в гору?

– Как далеко от нас звезды?

– Почему Луна никогда с ними не сталкивается?

– Почему радуга отодвигается, когда я хочу потро­гать ее?

– Почему гром гремит так громко?

– Почему огонь жжется?

– Почему вода гасит огонь, а не огонь сжигает воду?

– Почему мне приходят в голову все эти «почему»? Ночью, пока все спят, он ворочается под шкурами и придумывает уйму всяких хитроумных фокусов; потом, проснувшись, пробует, что из этого получится, и так поглощен своими экспериментами, что не замечает ни­чего вокруг. Из-за всего этого мы его и называем Ум­ником.

– А для чего он, этот твой эксперимент? – спраши­ваю я.

– Чтобы перевозить тяжести. Видишь, как эта дере­вяшка скользит по льду? А теперь представь себе боль­шой кусок коры, куда мы положим шкуры и другие предметы. И не нужно будет так надрываться…

– Деревяшка катится вниз под горку, – замечаю я. – А наверх как ты се потащишь? В жизни, увы, не толь­ко вниз катишься, а и наверх саночки везешь!

Умник щиплет светлую бороденку и стирает зарубки с дубинки для записей.

Я дружески хлопаю его по плечу:

– Не горюй, что-нибудь придумаешь… Тем временем, сгибаясь под тяжестью дубленых кож, к нам подходит, отдуваясь и пыхтя, еще один мальчик.

– Неужели, Уголек, ты несешь в шко­лу все твои рисунки? – участливо спра­шиваю я.

– Хочу показать их учителю…

– Мог бы выбрать несколько штук. Не успел я договорить, как происходит катастрофа.

Споткнувшись о корень, Уголек кубарем летит на землю.

Мы бросаемся на помощь: бедняжки со­всем не видно из-под тяжелых кож.

С трудом мы вытаскиваем его, исцара­панного, грязного, в синяках, – но, едва об­ретя дар речи, он спрашивает прерываю­щимся голоском:

– Рисунки… мои рисунки… пропали? Нет, утешаем мы друга, его шедевры не пострадали. Только голова.

– Вот он, груз культуры! – вздыхает Ум­ник.

Чуть дальше нас догоняет Кротик.

Скорее, пытается догнать.

Кротик – самый близорукий из всех обитателей Вурмского ледника.

Двигаясь на наши голоса, он натыкается на деревян­ный шест Тотема-Солнца, потом падает на Тотем-Луну, отскакивает к хижине дяденьки Бобра и заваливает ее. Наконец спотыкается о камни очага и летит прямо в пепел.

Хорошо еще, что огонь погас!

Молния, мой приятель, подбегает к нему, помогает встать. Бедный Кротик похож на живого мертвеца: пепел пристал к слою бизоньего жира, которым мы ма­жемся каждое утро, чтобы уберечь лицо от холода.

В нашей компании Молния – самый хитроумный, самый смелый, самый неутомимый, самый великодуш­ный. Девочки нашей деревни с ума по нему сходят, но он на них и не глядит, потому что глаз не сводит с Бе­резки.

Вот только жаль, что Березка не глядит на него, по­тому что глаз не сводит с Умника, а тот на нее не гля­дит, потому что вечно питает в облаках: возникни пе­ред ним сам мамонт, он и ухом не поведет.