Читать книгу - "На берегу моря. Наш Артек - Д. Лавров"

Да уж ладно, верховод. Денег-то, вишь, многонько надо, еж-те в рот пирога с луком.

ЖУРЧИТ РУЧЕЙКОМ РАДОСТЬ ПО ФАБРИЧНОМУ ПОСЕЛКУ

В эти дни во всех отрядах фабрики было много разговоров о предстоящей поездке в Крым четырех пионеров.

— Кто же поедет?

— Слабых, говорят, пошлют.

— Слабых, слабых! — передразнил маленький Ванятка, с бойким игривым лицом и внимательными глазенками, настойчиво сверлящими своего собеседника, так же как и все, что привлекало его внимание. Он с курьезным достоинством, которое бывает у маленьких „серьезных" детишек, поправил на груди галстук, сбившийся в сторону, и продолжал:

Слабых-то разве четыре на нашей фабрике? Посчитай — ка! Всех не пошлешь в Крым. Места нехватит, и карман не выдержит. Наш Союз советских социалистических республик еще беден, — добавил он тоном взрослого человека. — Нужно отобрать наиболее нуждающихся в отдыхе и в поправке своего здоровья. Во! Это Нина говорила. Много нас поедет в наши лагеря. В экскурсии будем ходить, играть на площадке. А в Крым нужно послать… этаких… (он на секунду запнулся) пре-ду-расположенных к ту-бир-кулезу. Которые, значит, скоро захворать могут тубиркулезом, да еще нервные, да у которых крови мало, не резкое, значит, малокровие.

— Это и нам Нина говорила. Подумаешь, какой знающий нашелся! Переутомленным еще можно ехать. Да еще тем из этих слабых, у которых папка меньше других зарабатывает, а семья у него ртов на семь будет.

— Доктор всех осмотрит и отберет, которым ехать нужно.

„Вот бы мне поехать! — каждый про себя думает. — В Крым, к Черному морю… Вот бы!“

Разговоры о предстоящей поездке пионеров в Крым, в Артекский лагерь-санаторий юных пионеров, захватывают своей заманчивостью, радостью, удовлетворяющими полет фантазии догадками. В памяти всплывают школьные рассказы о Крыме и прочитанное в книжках. Слова и речи отличаются от обыкновенно употребляемых детьми еще большей яркостью и увлекательностью. Насыщенные захватывающим довольством и искренней радостью, разговоры журчат быстрым ручейком и брызгами прозрачной хрустальной водички, привлекают к себе внимание новых групп детишек. Каждому хочется подольше побыть среди своих товарищей и слушать радушные слова предположений о своем Артеке. Много заманчивого и приятного в словах сверстников. Кажется им, что выбежали они на отлогий берег моря, бросились в прохладную воду и плещутся в ней, играя струйками брызг, стремительно вырывающимися из-под ладоней детских ручонок. И всеми цветами радуги переливаются брызги — слова ребячьи — в ласкающих лучах весеннего солнышка.

Журчит, журчит ручеек по фабричному поселку. Вырвался он из клубных пионерских комнатушек, захлестнул своею свежестью детские площадки и, разливаясь широкой волной — всей детворой фабричной, проникает в дома. И, проникнув в семьи рабочих, не прекращает он своего журчанья, а сдержанными возмужалыми всплесками-голосами вызывает довольные улыбки на лицах взрослых рабочих и работниц.

— Кто же поедет-то? Небось, не пошлют тебя, постреленка?

— Кому следует, те и поедут. Может, и я поеду: вот доктор посмотрит, да в отряде решат.

И, как бы утешая себя на случай, если не придется ехать ему в далекий, манящий к себе Крым, добавляет:

— А кто поедет, тот нам расскажет обо всем. Да и остальные не дома сидеть будут. В свои лагеря поедем, в экскурсии ходить будем.

Усталость прошедшего дня неумолимо тянет к постели. И сквозь дремоту приближающегося здорового усталостью сна слышат родители обрывки утихающего детского лепета:

— Завтра вечером… провожать… кто же поедет?.. Утром… скажут… Я бы… в Крыму-то хорошо… Из деревни… двое с нами поедут… пастушок… один… Вместе е-дем… в К-р-ы-м…

*

Нина еще не успокоилась от дневных забот. Завтра об‘являть надо, кому ехать, а фабком канитель завел — на четвертого денег не дает. „Пусть трое, — говорит, — с‘ездят“. И то хорошо.

„Как же быть? Кому отказать в отдыхе? До сих пор еще не сказала, кто выделен. Что сказать? Места на четверых есть, а трое едут. Что сделать? Что сделать?! “

ВАЛИ НА ВСЕХ ПАРАХ!

Ну, так как же, Василий Петрович? — проговорила вошедшая Нина, стараясь быть как можно спокойнее. Но тревожно смотревшие глаза и неровная речь с такими перерывами в дыхании, словно она, Нина, страдающая одышкой, пробежала без отдыха большое расстояние, выдавали ее настроение. Она вошла в комнату фабричного комитета и, сказав: „Надо всех отправить. Нельзя от мест отказываться. Чтой-то вы выдумываете, товарищи!“ — крикнула в открытую дверь толпившимся около нее пионерам:

— Входите сюда все!

В комнату вошли четыре пионера — два мальчика и две девочки — с котомками-мешками за плечами и легкими пальто на руках. Они были в обычных костюмах, но особая аккуратность и предусмотрительность во всех мелочах их, а также котомки и пальто говорили о том, что они собрались в дорогу. На их лицах вместе с робкой краской смущения смешалась довольная улыбка и нескрываемая радость, искрящаяся в бойких глазенках.

— Садитесь здесь, — сказала им Нина и обратилась к Василию Петровичу и секретарю фабкома:

— Они выделены для поправки своего здоровья в Крыму. В поселке сразу же все узнали, что нам дают четыре места. Выбирайте сами, которого из них не посылать.

Василий Петрович удивленно посмотрел на Нину.

— Выбирайте сами, — повторила Нина. — Я не знаю, кого из них задержать. Все они нуждаются в теплом морском воздухе. Домой отправлять я никого не могу. Как хотите.

Нина села вместе с пионерами и сложила руки, дрожавшие от волнения.

— На площадке ждут собравшиеся для проводов. Мы только-только успеем к поезду.

Василий Петрович взял листок бумаги, написал на нем о выдаче денег на проезд всем четырем и, подавая его Нине, тихо шепнул:

— Держи, еж-те в рот пирога с луком. Что говорить — ошибку сделали. Ошиблись. На, отправляй ребятишек на поправку, верховод ты этакий.

А потом, обратившись к пионерам повеселевшим и добродушным лицом, громко проговорил:

— Езжайте. Вали на всех парах. Да чтоб поправиться как следует. Приедете, небось, и нам скажете, как свое здоровье беречь надо. Так ли я говорю? А? Ну, ну, езжайте."

Приехавшие в губернский город четверо пионеров с хрустальной фабрики и с ними двое крестьянских ребят из деревень той же волости дополнили до 35 человек группу пионеров, отправлявшихся в Артекскии лагерь-санаторий ЮП имени 3. П. Соловьева.

С вечерним поездом, провожаемые веселыми криками и песнями пионеров и родителей, они, устроившись в вагоне, ринулись в пучину ночи к солнечной стране, к Черному морю, на южное побережье Крымского полуострова.

К ЧЕРНОМУ МОРЮ!

Чем дальше от севера уносится поезд под быстрый ритмичный стук своих