Читать книгу - "Боцман, бурундук, кот и крыса. Сказка для детей и всех остальных - Юрий Лигун"

Только про девушек Неудахин всё равно думал. Но не про всех, а про одну. У этой одной были золотистые волосы, синие глаза и ромашковый смех. Если кто не понял, уточним: ромашковый смех вовсе не от слова «ром», а от слова «ромашка» – то есть светлый такой смех и нежный, как белый лепесток. Да и не мог быть другим смех у девушки, которая была такой доброй, что поссориться с ней не смогли бы даже колючий сантехник Ерёмушкин и зловредная бабушка Бабарыкина, которые в нашем дворе могли поссориться с кем угодно. А не смогли бы, потому что она всё про всех понимала и всё всем прощала. Но лучше всех она понимала и прощала боцмана, ведь звали её не как-нибудь, а Марина, что в переводе с итальянского означает «морская». А если морская девушка полюбит моряка, то это навсегда и даже чуть-чуть дольше.

Но почему, спросите вы, наш боцман до сих пор был одиноким? И почему он до сих пор не предложил Марине руку, сердце и свою боцманскую зарплату? Да очень просто! Потому, что он её никогда не видел (Марину, конечно, а не зарплату), поскольку Марина была не простой девушкой, а девушкой его мечты!

А на мечте так просто не женишься. Мечту сперва найти надо!

Марину Неудахин пока не нашёл, зато уже нашёл бурундука, кота и крысу и теперь целыми вечерами мог рассказывать про свою мечту очень дружной компании, которая слушала его не перебивая. Правда, когда незаметно кончались орешки, сыр и сосиски, Бурун, Максюта и Полундра незаметно вздыхали. По этим незаметным вздохам Неудахин понимал, что его понимают, и от этого его морская история про Марину каждый вечер обрастала новыми подробностями.

Он подробно рассказал про детский садик, куда водили Марину. И про школу. И про университет, где она изучала итальянский язык… Но про дальше он не рассказывал, потому что не хотел, чтобы Марина стала старой.

Зато он рассказал про её маму, папу, младшего брата и соседей по лестничной клетке. И вдруг в тот вечер, когда он дошёл до Марининой бабушки, которая вязала замечательно тёплые носки, не продуваемые никакими ветрами, Полундра перестала вздыхать и тревожно зашевелила своим острым носом. Её тревога передалась Максюте. Максюта тревожно зашевелил ушами и на всякий случай проверил, хорошо ли из его лап выскакивают когти. И только Рундук не стал ничем шевелить, а просто спрыгнул с боцманской ладони и быстро подбежал к дверям.

* * *

Борис Неудахин мысленно отложил в сторону не продуваемые никакими ветрами носки и прислушался. Но всё было тихо, если, конечно, не обращать внимания на шум моторов, плеск волн и завывание ветра. Однако к этим звукам боцман давно привык и давно не обращал на них внимания. Даже наоборот, если бы эти звуки затихли, он бы сильно огорчился, потому что это могло обозначать только одно: корабль уже не плывёт, а лежит на дне. И хотя пока всё было нормально, боцман всё же подкрался к двери и осторожно поглядел в щёлочку…

Но лучше бы он этого не делал, потому что с другой стороны щёлочки на него глядело дуло автомата.

– Боцман?! – то ли вопросительно, то ли утвердительно прохрипел почти приятный голос, хотя окончательно стать приятным ему сильно мешал автомат.

– Боцман, – ответил слегка озадаченный боцман, невольно делая шаг назад.

Воспользовавшись этим, в каюту быстро протиснулись две приземистые, но довольно крепкие фигуры. Их головы были похожи на перевёрнутые кверху хвостиками свёклы. Боцман сначала так и подумал, но, присмотревшись, понял, что никакие это не свёклы, а головы в женских чулках, которые скрывали лица вошедших и торчали над макушками свекольными хвостиками.

«Бандиты!» – догадался Неудахин, но на всякий случай спросил:

– Вы кто?

– Много будешь знать, скоро состаришься! – буркнула свёкла с автоматом.

Видно, она была главной, потому что у второй свёклы был всего лишь пистолет.

– Открой багажное отделение, и тебе ничего не будет! – пообещала вторая свёкла.

– А не откроешь, будет! – пообещала первая.

Боцман бросил взгляд на настенный хронометр и понял, что помощи ждать неоткуда. Часы показывали глубокую ночь. «Вот что значит ложиться не вовремя», – мысленно вздохнул Неудахин, а вслух спросил:

– Может, до утра подождём, а то в темноте не видно?

Это он сказал специально, чтобы потянуть время. Но фокус не прошёл. Бандиты оказались хитрыми, поэтому отказались и, приставив оба дула к боцману, заставили его выйти из каюты.

* * *

«Интересно, чего они там забыли?» – размышлял Неудахин, пока они добирались до багажного отделения.

А добирались они долго, чуть ли не полчаса, потому что боцман специально пошёл плохой дорогой, где было много трапов, люков и разных железок, о которые бандиты изрядно набили свои свёклы.

Когда Неудахин наконец открыл тяжёлым ключом тяжёлые двери багажного отделения и уже хотел включить свет, главная свёкла прошипела:

– Не включать! У нас свой есть!

Вторая свёкла тут же вытащила из кармана газовую зажигалку с фонариком, и темноту прорезал узкий луч. Сразу стало видно, что бандиты знали, за чем шли. Не обращая внимания на ящики, тюки и чемоданы, они уверенно направились в дальний угол и вытащили оттуда тонкую квадратную коробку. Намётанным глазом боцман оценил её размеры – длина каждой стороны составляла ровно 79,5 сантиметра. Наверное, так и должно было быть, потому что свёклы довольно крякнули и бросились к выходу. Только боцмана с собой не взяли, а оставили внутри, заперев для надёжности двери отобранным у него же ключом.

Но Неудахин не стал унывать. А чего унывать, поскольку это была даже не неудача, а так, маленькая неприятность. Неудачи-то от Неудахина давно разбежались, а против неприятностей у него был проверенный способ: не плакать и не терять бодрость духа никогда.