Читать книгу - "Мара и Морок. Трилогия - Лия Арден"

его пальцы продолжают безостановочно двигаться по чёрно-белым клавишам. Наконец Северин приходит к какому-то решению, переводит взгляд на свои руки, едва заметно хмурится и продолжает свою мысль:

– Александр… он ведь старший сын, и именно его до десяти лет растили и воспитывали как будущего короля, и ему эта роль подходила куда лучше, чем мне.

Северин громко хмыкает, замечая сомнение на моём лице.

– Он рос, глядя на отца, который мечтал вернуть доброе имя нашей семье, доказать, что Ариан никого не убивал. Но наш отец, Алексей, знал, что его жизни не хватит на это дело, и с самого рождения Александра возлагал на него большие надежды. Неосознанно, уже тогда вешал бремя ответственности на своего старшего сына, каждый день напоминая, что он завершит его дело. Станет тем, чьё имя сератианцы будут повторять с любовью, говоря, что он вернул им честь и возможность гордиться своими правителями. И Александр ограничивал себя в простых детских забавах, предвкушая эту судьбу.

Моя улыбка меркнет от привкуса сожаления в голосе короля.

– Он был идеальным учеником: прилежным, умным, послушным. Делал всё ради этой цели и радости отца. А потом в десять лет пришёл Морок, чтобы его забрать. И все его стремления, цели, планы… остались теми же. – Палец Северина застывает на клавише, заставляя последнюю высокую ноту вибрировать в воздухе. – Он даже получил больше сил для их реализации. Но за мгновение… из спасителя-короля он стал Тенью-палачом. Многие до сих пор уверены, что Мороки в действительности чудовища. А наш народ об Александре будет помнить лишь то, что он умер в десять лет. Ему не нужна была слава изначально, но он с детства впитывал сказки отца о своём предназначении. Однако мы поняли, что у так называемой судьбы другие планы.

Северин начинает новую мелодию, а я хоть и слежу за его пальцами, но почти ничего не вижу, вспоминая, как каждый встречный твердил мне об особенности моей судьбы. О том, что я одна из избранных.

Избранных, что стали пешками в политических играх. Разменной монетой, когда это потребовалось. Не помню, чтобы моя особенная судьба подарила мне что-то большее, чем кровь, смерть и ограничения. И я понимаю разочарование Александра, вскормленного схожими байками. И всё же он всеми силами пытается сделать то, чего хотел его отец, но теперь старается не привлекать в это эмоции. Всегда помнит, что у него другое место и есть грань, которую он не смеет переступить. Теперь он всё равно в стороне, и не по своей воле.

– За те восемь лет, что его обучали как Морока, я видел Александра лишь дважды. А когда он вернулся, я едва узнал своего старшего брата, что когда-то с надеждой смотрел в будущее. Однозначно, вернулся он сильным, действительно взрослым мужчиной, но в нём появился холодный расчёт по отношению ко всему. Я предлагал ему занять трон.

Поднимаю взгляд на Северина, чтобы встретиться с тёмно-зелёными глазами, что в полумраке кажутся ещё темнее.

– Я бы действительно уступил трон, если б он захотел, но Александр отказался.

Около минуты мы молчим, наслаждаясь звуками спокойной мелодии, а я жду продолжения, догадываясь, что Северин сказал ещё не всё, что хотел. И он продолжает:

– Вначале я тоже переживал, что, как только Анна перестанет быть нам нужна, он не моргнув глазом отправит её в могилу. И у него был шанс. Я бы даже сказал, каждый день был этим шансом, потому что она рассказала нам всю историю достаточно быстро… однако он всё тянул. А я каждый день был этому рад, замечая, что брат, которого я знал, всё ещё там. И если на него так повлияла Анна… я надеюсь, что ты поможешь Александру принять, наконец, все его стороны. Поэтому я рад, что ты больше не желаешь меня убить.

Северин поворачивается ко мне со своей мягкой улыбкой. Я благодарно киваю, чувствуя отголоски стыда из-за того, что желала его смерти.

– Я рада этому даже больше, но…

– Что «но»? – слегка наклоняет голову Северин.

– Почему ни ты, ни Александр не ненавидите меня?

Молодой король перестаёт играть. С последней нотой тишина звенит каким-то особенным тоном. Я задерживаю дыхание, ожидая его ответа, а Северин заглядывает мне в глаза. Хмурится, почти как Александр.

– За что мы должны тебя ненавидеть, Агата?

– За то, что я оболгала всю вашу семью, – я напрямую признаю свою вину.

– А наша семья убила твоих сестёр, – в тон мне отвечает он. – Мы все запятнаны, Агата. Мы все виноваты. Если бы ты не пришла к моему дому с оружием – всё было бы по-другому. Если бы наши предки отдали правильный приказ взять Мар живыми – всё было бы по-другому. Но всё случилось так, как случилось. Теперь нам предстоит исправить ошибки, и я предпочитаю думать, что пока мы неплохо справляемся.

Я согласно киваю и копирую его непринуждённую улыбку, которая вновь расцветает на его лице.

– Иди отдохни, Агата. Что бы там Александр ни сотворил, утром будет легче.

Северин сжимает моё плечо, пытаясь поддержать, а когда я поднимаюсь, возвращается к роялю, добавляя:

– А если нет, то взгляд на его муки совести при свете дня точно улучшит твоё настроение. Уж поверь, я знаю. – Есть в его улыбке временами какое-то мрачное наслаждение, и я киваю, благодарная за эту поддержку.

Я выхожу в коридор, направляясь к себе в комнату, но стоит мне остаться в одиночестве, как смущение и тяжесть в груди возвращаются. Мне было так спокойно, а теперь я опять морщусь от воспоминаний о своём глупом поведении, не зная, как сама буду с утра смотреть Александру в глаза.

Шумно втягиваю носом воздух и замираю от странного запаха. Он что-то мне напоминает, но я так устала за этот вечер, что никак не могу понять что. Однако навязчивый запах оставляет привкус пепла на языке и ускоряет сердцебиение. Я замираю, не в силах сделать и шага. Чувствую, как накатывает паника. Начинаю хватать ртом воздух, ощущая уже, казалось бы, забытое чувство беспокойства. Мне в спину так же льётся спокойная мелодия Северина, я цепляюсь за неё, не в состоянии сдвинуться. Но мелодия обрывается на середине.

Оглушённая внезапной переменой, я жду, пока король продолжит играть или выйдет из комнаты, чтобы вернуться к себе в спальню, но меня обволакивает тишина. Я считаю медлительные секунды, а паника всё сжимает руки на моём горле, не давая дышать.

Подгоняемая тревогой, я вбегаю обратно в зал с роялем и вижу в помещении пять человек во всём чёрном.