Читать книгу - "Запрети любить - Анна Джейн"

одежду, бросил на диванчик. Взял какую-то книгу и сел рядом со своей кожаной курткой, вытянув ноги. Я рассматривала его красивый гордый профиль, и мое сердце наполнялось нежностью, с которой не было сил бороться.

У Игната зазвонил телефон, и он нехотя достал его из кармана. Взглянул на экран и несколько секунд не отвечал, словно думая, нужно это ему или нет. Потом все-таки решился и принял звонок, поставив его на громкую связь. Ведь он думал, что один в библиотеке. Наверное, мне нужно было выйти, дать знать, что я тоже тут, но было уже поздно.

— Да, мама, — сказал Игнат отстраненно, и я услышала голос его матери, до сих пор находящийся на лечении, дрожащий и какой-то жалкий:

— Здравствуй, сынок. Я очень по тебе скучаю… Как ты?

— Хорошо, мам. Только пришел домой. А ты как себя чувствуешь? Что сегодня было в больнице?

Вопросы про себя Алина пропустила:

— Этот изверг так и заставляет тебя ходить на работу как простому сотруднику?

— Да, — коротко ответил Игнат. Он будто не очень хотел разговаривать с ней, но не мог позволить себе сбросить звонок.

— Ненавижу придурка! — Голос его матери изменился, в нем появились злые визгливые нотки. — Только о себе думает, кабель. Нет бы о сыне думать — о том, как это унизительно работать вместе с простыми сотрудниками. А ведь ты его наследник! Тот, кто возглавит компанию после него! Или… — Она вдруг осеклась. — У него же новый ребеночек будет от его шалавы. Если сын, то тебе нелегко придется, мой хороший. Нам обоим нелегко придется! Она все спланировала, змея проклятая! — вдруг взвыла она. — Забеременела от него, чтобы у тебя все отобрать! Но мы не допустим, сыночек! Мама не допустит! Мама так просто все не оставит! Мама…

— Хватит, — вдруг прервал ее Игнат.

— Что?.. — растерянно повторила женщина.

— Хватит действовать мне на нервы. Я устал. Реально дико устал. И последнее, что я хочу сейчас слышать, это твои домыслы о наследстве.

— Игнат, мама хочет тебе помочь, — почти взмолилась Алина.

— Если ты хочешь мне помочь, перестань пить! — выкрикнул вдруг Игнат. — Просто перестань бухать! Я уже не могу так больше, мам! Ты же обещала не пить и сорвалась! Обещала же! Зачем опять начала?

Вместо того, чтобы оправдываться, Алина начала наезжать на него:

— Ты тоже на ее стороне, да? На стороне этой сучки, которая разрушила нашу семью? А может быть, она под тебя свою дочурку подложила? Чтобы заткнуть тебе рот? Такая на все способна…

Ее слова были отвратительны — я сидела и чувствовала, как горят уши. Стало страшно. Что сейчас ответит Игнат? Вдруг он скажет что-то такое, что ранит меня очень сильно?..

Но он удивил меня.

Мой мальчик.

— Мама. Никогда не говори так о ней. Не оскорбляй ее. Или больше можешь мне не звонить, — вдруг спокойно, но твердо, будто в противовес ее крикам, произнес Игнат.

— Значит, я права. — Голос Алины тоже стал спокойным, но теперь в нем слышалась бесконечная печаль. — Ты не на моей стороне. Зачем мне вообще жить? Если…

Договорить женщина не успела — Игнат сбросил вызов. Затем откинулся на спинку диванчика и прикрыл лоб и глаза широкой ладонью, как человек, который от всего устал. Он сидел неподвижно, будто статуя, и когда я услышала его глубокий вздох, полный тоски, закололо сердце. Игнату было плохо, очень плохо — это чувствовалось по поникшим плечам и опущенным уголкам губ. И мне захотелось подойти к нему. Обнять, утешить, сказать несколько теплых слов. Показать ему, что я с ним, что я рядом, что я поддержу его… Что все будет хорошо! Но я только и могла, что смотреть на него через щель в портьерах, не выдавая своего присутствия, и сердце мое обливалось кровью.

Он уснул. И я, глядя на него, вдруг поняла — это любовь. Потому что любовь — это не только когда ты хочешь человека. Это когда ты хочешь, чтобы ему было хорошо. А ему так плохо — из-за матери-манипуляторши, из-за новой семьи отца. Должно быть, он чувствует себя ненужным. Потерянным. Одиноким. Но… Но я до сих пор не могу простить ему то, что он пытался оговорить мою маму, хоть Игнат извинился и признал, что совершенно неправильно понял ее разговор к врачу. Я не могла этого забыть. И не могла этого простить.

Почему все так сложно? Это и есть взрослая жизнь, когда вокруг одни сложности, которые надо решать?

Я осторожно слезла с подоконника и вместо того, чтобы уйти, подошла к спящему Игнату — его лицо манило меня, как свет фонаря — бабочку. Я внимательно рассматривала Елецкого, впитывала каждую его черту, и больше всего на свете хотела дотронуться до него. Это желание было столь сильным, что я дотронулась его волос кончиками пальцев. Но тотчас одернула, испугавшись, что он проснется. Но нет, Игнат продолжал спать, и его плечи мерно вздымались в такт дыханию. Окончательно перестав справляться с собой, я склонилась к нему и коснулась его теплых губ своими. Замерла, прикрыв глаза и наслаждаясь мгновением. Осторожно поцеловала спустя пару секунд и отстранилась. А потом ушла, думая, что все могло быть иначе.

Говорят, что любовь прекрасна, даже если она не взаимна. Но я не была согласна. Моя любовь опустошала меня. Делала несчастной и отбирала силы. И самым ужасным было то, что я не могла вырвать ее из своего сердца.

* * *

Едва дверь захлопнулась, Игнат резко открыл глаза и коснулся губ. Медленно провел по ним пальцами и сжал руку кулак. Он едва сдержался от того, чтобы поцеловать Ярославу в ответ, когда она, решив, что он спит, появилась рядом с ним, словно из ниоткуда, и дотронулась до его лица. А он не спал — проснулся из-за тихих шагов в библиотеке, куда пришел после работы, чтобы взять книгу. В последнее время книги успокаивали его, хотя если бы кто-то еще полгода назад сказал Игнату, что он будет читать, он бы начал смеяться.

Игнат решил, что Ярослава зашла в библиотеку, увидела его и подошла, а затем поспешила уйти. Зачем она сделала это? Поцеловала его во сне?