Читать книгу - "Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл"

– Ты не сдержала обещание?

– Нет, папа… Я…

Я все рассказываю ему: о прыжках с парашютом Марты и Сони, о мотоцикле, о своих поездках с Юргеном и его друзьями; о том, что учила Флина кататься на скейте и роликах, и о том, что мальчик упал; а также о том, что набила морду бывшей подруге Эрика, которая портила нам жизнь.

С широко открытыми глазами отец выслушивает меня и спрашивает:

– Ты врезала женщине?

– Да, папа. Она это заслужила.

– Но, дочка, это ужасно! Сеньорита, вроде тебя, не делает подобных вещей.

В знак согласия киваю и заверяю, убежденная в том, что сделала бы тоже самое.

– Эта сучка просто получила по заслугам.

– Смугляночка, ты хочешь, чтобы я вымыл тебе рот с мылом?

Услышав это, я смеюсь, и он тоже начинает смеяться. Потом, похлопав меня несколько раз по руке, отец заявляет:

– Я не учил тебя так себя вести.

– Я знаю, папа. Но что мне было делать? Она меня спровоцировала, а ты знаешь, что я слишком импульсивная, чтобы долго раздумывать или сдерживаться.

Развеселившись, он делает глоток пива и замечает:

– Ладно, дочка. Я понимаю, почему ты это сделала, но не вздумай больше это повторять! Ты никогда не была драчуньей, и я не желаю, чтобы ты ею стала.

Меня рассмешили его слова, я обнимаю его, а он шепчет мне на ухо:

– Ты же знаешь поговорку «Если у тебя есть птица, разрешай ей летать»? Если она возвращается – значит, она твоя; если нет – значит, она никогда не была твоей. Эрик вернется. Вот увидишь, смугляночка.

Я не отвечаю. У меня нет сил ни отвечать, ни думать о каких-то пословицах.

Следующим утром я завожу мотоцикл и спускаю пар, гоняя, словно камикадзе, по окрестностям Хереса. Это для меня самое лучшее лекарство. Я несколько раз выполняю рискованные прыжки и в конце концов падаю. Лежа на земле, думаю, как бы Эрик переживал из-за моего падения, и, когда поднимаюсь, трогаю ноющую от боли ногу и ругаюсь. Здорово же я шмякнулась.

Когда я вечером смотрю телевизор, звонит мой мобильный. Это Фернандо. Его отец, Бичаррон, рассказал ему, что я приехала в Херес без Эрика, и он переживает за меня. Через два дня он уже в Хересе. При встрече мы обнимаемся, и он приглашает меня где-нибудь перекусить. Я рассказываю ему, что у нас с Эриком все кончено, а он на это улыбается и говорит:

– Этот немец не даст тебе убежать.

Не желая больше говорить на эту тему, спрашиваю о его жизни. И, к своему удивлению, слышу, что он встречается с одной девушкой из Валенсии. Я рада за него, особенно когда он признается, что абсолютно и бесповоротно втюрился в нее. Я в восторге. Я хочу, чтобы он был счастлив.

Проходят дни, и мое настроение резко меняется от веселого до депрессивного. Я скучаю по Эрику. Он не связывался со мной, и это что-то новенькое. Я люблю его. Я слишком его люблю, чтобы так быстро забыть. По ночам в постели я закрываю глаза и почти ощущаю рядом его присутствие. Я слушаю те песни, которыми я наслаждалась, когда мы были вместе. Мой уровень мазохизма с каждым днем повышается. Я привезла с собой его майку и нюхаю ее. Обожаю его запах. Мне нужно понюхать ее, чтобы заснуть. Это плохая привычка, но мне все равно. Это моя плохая привычка.

Неделю я провела в Хересе и теперь набралась сил, чтобы позвонить Соне в Германию. Она очень рада, что я ей позвонила. Я с удивлением узнаю, что Флин сейчас у нее. Эрик куда-то уехал. Мне не терпится спросить, не в Лондон ли случайно, но решаю промолчать. Я и так себя мучаю. Я долго разговариваю с мальчиком. Никто из нас не упоминает Эрика, и, когда я снова разговариваю с Соней, она тихо спрашивает:

– Сокровище мое, ты в порядке?

– Да. Я в Хересе у отца, и он меня балует. Мне сейчас это необходимо.

Соня смеется и шепчет:

– Знаю, что ты не хочешь это слушать, но я скажу: он невыносим. Мой сынок со своим жутким нравом просто невыносим.

Я с грустью улыбаюсь. Представляю, какой он сейчас. А Соня продолжает:

– Он ничего не говорит, но я-то знаю, что он очень по тебе тоскует. Я его мать, и, несмотря на то что он ничего мне не говорит и не позволяет сюсюкать с ним, я это вижу.

Мы болтаем еще минут пятнадцать. Перед тем как повесить трубку, прошу ее не говорить Эрику, что я звонила. Не хочу, чтобы он подумал, что я настраиваю его семью против него.

Проведя десять дней в Хересе и ощутив на себе любовь и заботу отца, решаю возвращаться в Мадрид. Он едет со мной – хочет повидаться с сестрой и убедиться, что у нас все хорошо. Первое, что мы делаем, когда приезжаем в Мадрид, – навещаем племянницу. Увидев меня, малышка бросается с объятиями и поцелуями, а потом сразу спрашивает про дядюшку Эрика.

После обеда и долгих расспросов о дядюшке, я все же решаюсь поговорить с ней наедине. Я не знаю, насколько ее потряс развод родителей, а теперь еще и мой разрыв с Эриком. Когда мы остаемся одни, она спрашивает меня о китайце. Я ругаю ее за то, что она не называет его по имени, хотя, когда она меня не видит, у меня на губах появляется улыбка. Невероятная девчонка. Когда я сообщаю ей, что мы с Эриком больше не вместе, она сердится и возмущается, потому что очень любит своего дядюшку Эрика. Я утешаю ее и пытаюсь объяснить, что Эрик тоже ее любит, и она в конце концов кивает. Однако она смотрит мне прямо в глаза и неожиданно спрашивает:

– Тетенька, а почему мама с папой больше не любят друг друга?

Вот это вопросик! И что ей ответить?

Расчесывая ее чудесные темные волосы, отвечаю:

– Твои папочка и мамочка будут любить друг друга всю свою жизнь. Дело в том, что они поняли, что когда живут раздельно, то они намного счастливей.

– А почему они так часто ссорятся, если они любят друг друга?

Я ласково целую ее в голову:

– Лус, несмотря на то что люди ссорятся, они все равно любят друг друга. Я сама, когда долго нахожусь с твоей мамочкой, начинаю с ней ссориться, верно? – Малышка кивает, а я добавляю: – Поэтому никогда не сомневайся в том, что я ее сильно-пресильно люблю, хотя мы и ссоримся. Дело в том, что мы спорим, потому что у нас, у взрослых, разные мнения по многим вещам. И поэтому твои родители расстались.

– И поэтому ты больше не с дяденькой Эриком? Из-за разных мнений?

– Можно сказать и так.

Лус снова приковывает ко мне свой взгляд и спрашивает:

– Но ты его до сих пор любишь?

Я вздыхаю. Ох уж эта Лус и ее вопросики! Но, не имея возможности промолчать, отвечаю:

– Конечно, да. Люди не могут разлюбить друг друга за один день.

– И он тоже до сих пор тебя любит?

Я долго думаю и, взвесив свой ответ, говорю:

– Да. Уверена, что да.