Читать книгу - "Достоин любви? - Патриция Гэфни"

— Однако несмотря на то, что вы близкие друзья, миссис Уэйд ни слова не сказала вам о письме, отменяющем условия ее освобождения из тюрьмы? О письме, которое, в сущности, сделало ее свободной женщиной?

Рэйчел опустила взгляд, не в силах вынести замешательства, написанного на простом и честном лице Уильяма. После долгой паузы он пробормотал что-то невнятное, и Вэнстоун заставил его повторить.

— Нет, она мне ничего не говорила, — неохотно повторил управляющий.

Его попросили сесть на место.

Вэнстоун и Карнок придвинулись друг к другу и начали шептаться. В зале поднялся глухой гул, но вдруг его прорезал звонкий женский голос:

— Я хочу кое-что сказать.

Энни тяжеловесно и неуклюже поднялась со своего места, опираясь на плечо Холиока как на костыль. Она была закутана в объемистую синюю шаль, нисколько, впрочем, не скрывавшую величественный вид ее живота.

— Преподобному Морреллу пришлось уехать в Мэрсхед по долгу службы, но я надеялась, что к этому часу он вернется. Он хотел прийти на слушания и дать показания в пользу миссис Уэйд. Я хочу сказать несколько слов вместо него.

Мэр милостиво кивнул.

— Это имеет прямое отношение…

— Это не показания, строго говоря. Мне ничего не известно о поездке миссис Уэйд в Плимут или об условиях ее освобождения из тюрьмы.

— Понятно.

Вэнстоун потянул себя за кончик серебряного уса, затем сделал разрешающий, высокомерно-снисходительный жест рукой.

— В таком случае вам нет нужды давать присягу, миссис Моррелл, и вы можете говорить со своего места.

Энни весьма сухо кивнула и поблагодарила без особого тепла.

— Я только хочу сказать, — заговорила она, обращаясь ко всему залу, — что мы с преподобным Морреллом хорошо узнали миссис Уэйд за последние полгода, и мы считаем ее порядочной женщиной, по-настоящему благородной женщиной. Совершенно очевидно, что произошла ошибка, какая-то бюрократическая путаница, возможно, недоразумение в канцелярии Уайтхолла. Надеюсь, вынося решение, вы будете руководствоваться терпимостью и пониманием… насколько это совместимо со строгим следованием букве закона.

— Это все? — церемонно осведомился Вэнстоун.

— Да. Нет, погодите. Ей позволят выступить в свою защиту?

Его улыбка была сама любезность.

— От всей души благодарю вас, миссис Моррелл. Могу лишь заметить, что миссис Уэйд чрезвычайно повезло с друзьями.

Он вежливо намекал, что ей пора сесть, но Энни не шелохнулась.

— Прошу прощения. Ей разрешат сказать что-то в свое оправдание?

Отработанная годами улыбка мэра не дрогнула.

— Вы, вероятно, не вполне понимаете, сударыня, что это суд первой инстанции. Миссис Уэйд не заручилась услугами адвоката, который мог бы представлять ее интересы, а следовательно, она не имеет права голоса в данном слушании. Благодарю вас. От всей души благодарю.

С этими словами он отвернулся от нее и вновь перешел на шепот, углубившись в совещание с капитаном Карноком. Озабоченно хмурясь, Энни наконец опустилась на свой стул.

В одном Рэйчел была согласна с мэром Вэнстоуном: ей действительно повезло с друзьями.

— Миссис Уэйд.

Совещание судей закончилось. Рэйчел выпрямилась и посмотрела им в лицо.

— Ваша милость, — негромко откликнулась она, обращаясь к Вэнстоуну.

Как всегда, он взял на себя труд говорить от имени суда. Ее насторожило выражение его холодных серых глаз: смесь неумолимости и отчуждения, не сулившая ей ничего хорошего.

— Суд считает, что вы нарушили условия своего освобождения, неоднократно и повторно не являясь на встречу с приходским и окружным констеблями, которым были обязаны докладывать о своем местопребывании, а также пренебрегая своевременной выплатой оставшегося за вами денежного долга перед короной. В добавление к этому у суда есть веские основания заключить, что ваш отъезд в Плимут и последующие расспросы относительно кораблей, направляющихся в трансатлантические порты, представляют собой в лучшем случае попытку обойти предписания, обусловившие ваше освобождение, а в худшем — преступный умысел, направленный на бегство из страны. Ваш приговор за совершенное преступление, а именно за убийство, предусматривал пожизненное тюремное заключение с возможностью освобождения после отбывания десятилетнего срока каторжных работ. В нем также была оговорена возможность пересмотра условий освобождения после двухлетнего испытательного срока. Миссис Уэйд, можете ли вы сообщить о каких-либо причинах, освобождающих данный суд от обязанности рекомендовать окружному суду вернуть вас в Дартмурскую тюрьму на новый срок, определяемый окружным судом, но в любом случае не превышающий двух лет?

Два года. Она не ослышалась, хотя высокий размеренный голос отдавался у нее в ушах отдаленным гулом. Какая-то тонкая проволочная пружина все туже и туже закручивалась у нее в груди, грозя лопнуть. Два года!

Словно издалека Рэйчел увидела свои закованные руки, потянувшиеся к деревянному барьеру и впившиеся в него с такой силой, что пальцам стало больно. И все же она покачнулась. Перекладина впилась ей в живот. Ей хотелось осесть, повиснуть на деревянном брусе, перегнуться через него. Усилием воли выпрямив колени и прижав локти к бокам, стараясь сосредоточиться на расплывающемся перед глазами лице Вэнстоуна, она попыталась сосредоточиться и вспомнить, в чем, собственно, заключался его вопрос. Слова путались у нее в мозгу, она никак не могла ухватить точную формулировку. Следует ли ей ответить «да»? А может быть, «нет»? Вдруг она ошибется и выберет неверный ответ?

— Ваша милость, — пролепетала Рэйчел, и тут у нее перехватило горло. Закрыв глаза, она хрипло прошептала: — Ваша милость, не могли бы вы… Я не вполне…

Ее прервал тихий ропот голосов. Казалось, все посетители у нее за спиной заговорили разом. Рэйчел прекрасно понимала их нетерпение, но ей хотелось дать правильный ответ, а главное — не лишиться при этом чувств.

— Ваша милость, — попыталась она еще раз, стараясь говорить громче.

Сердитый крик покрыл все остальные голоса в комнате:

— Почему она в кандалах?

Кто-то начал объяснять:

— Потому что она…

— Освободите ее!

— Она…

— Освободите ее!

Констебль Бэрди сунул ключ в замок наручника на ее правом запястье, потом отпер левый. Кандалы упали с ржавым лязгом. Рэйчел вдруг почувствовала себя невесомой и даже испугалась, что вот-вот оторвется от земли и взлетит. Ей представилось, как она парит над переполненным залом, и это вынудило ее вновь судорожно уцепиться за перекладину. Бэрди повернулся боком, и за его сутулыми плечами Рэйчел увидела Себастьяна.

Он промок насквозь и где-то потерял шляпу. Вода стекала с его волос и бежала по лицу, капая на сюртук, мокрая рубашка облепила ему грудь. Тяжело дыша, он встал между ней и судейским столом. Его глаза горели, как раскаленные угли, ей казалось, что она со своего места ощущает их жар. И еще она почувствовала, что он колеблется, не зная, как поступить: ему хотелось подойти к ней, дотронуться до нее, но он остался на месте, широко расставив ноги и стиснув руки в кулаки. Вокруг его сапог на полу уже образовались довольно внушительные лужи. Рэйчел отчетливо видела, что Себастьян готов полезть в драку. Он старался овладеть собой, но ему это плохо удавалось.