Читать книгу - "Луиза Вернье - Розалинда Лейкер"

— Я спрашивала об этом Мари, она написала, что де Ганы в это время будут во дворце Сен-Клу вместе с императором и императрицей. Стефани заказала себе уйму платьев: императорская чета не любит, чтобы их гостьи оставались в одном и том же платье дольше, чем на несколько часов, или, не дай бог, надели его во второй раз. — Луиза засмеялась. — Неудивительно, что Уорт так разбогател.

— Дай бог ему удачи. — Уилл улыбнулся. — Кстати, обязательно передай ему мои наилучшие пожелания.

— Непременно.

Мысль о том, что она уезжает, была для Уилла невыносима. Он был человеком здравомыслящим и без причуд, но боялся, что однажды Париж или Пьер де Ган отнимут Луизу у него навсегда. Нет, между ними стоит не ее брак — муж у нее просто слюнтяй и эгоист, с которым у нее очень мало общего, — а сама ее французская натура плюс любовь к Пьеру. А это удручающе сокрушительное препятствие. Уилл питал к Луизе самые нежные чувства. Любит он или нет — это другой вопрос. В любви ему и раньше не везло, слава богу, все это давно забыто. Но любовь и мучительное физическое влечение — не одно и то же. Он просто надеялся, что со временем Луиза даст волю своей внутренней чувственности и раскроется во всей своей неповторимой женственности, которая пробуждает в нем такое сильное желание, а пока он будет ждать.

— Постарайся не слишком увязнуть во Франции, — со всей серьезностью посоветовал он, провожая ее. — Я не хочу, чтобы, когда придет время покидать Париж, твое сердце снова было разбито.

Ее сердце уже давно разбито вдребезги, но ему необязательно об этом знать. Луиза попыталась пошутить:

— Можешь за меня не переживать. Моя голова чересчур забита новыми идеями о коллекции для следующего сезона.

— Надеюсь.

— Пожелай мне удачи.

— А как же, моя дорогая Луиза. — Он наклонился и прикоснулся губами к ее щекам, как это принято во Франции при встрече и расставании. Поцеловать ее в губы он побоялся.

— Au revoir, Уилл. Я пришлю тебе одну из этих новомодных открыток, на которых все так свихнулись.

Она сдержала слово. Это была патриотическая открытка, на которой изображались император, императрица и наследный принц, купающиеся в блаженстве семейного очага. Он бы предпочел, чтобы она написала письмо — на открытках слишком мало места, но ее подпись стояла под самыми нежными приветствиями.

Когда Луиза вновь увидела Париж, он был окутан сверкающей дымкой навернувшихся на глаза слез горечи и счастья.

Катрин не могла встретить их на вокзале, поскольку был рабочий день, их поджидала Мари вместе со своими сыновьями. Роберт старательно скрывал свою скуку, пока женщины смеялись, болтали и восхищенно восклицали, любуясь на своих подросших отпрысков — Поль Мишель был очень высок для своих семи лет, одиннадцатилетний Гастон и восьмилетний Жан Филипп казались на вид очень сильными и здоровыми. Они завидовали повседневной одежде Поля Мишеля. Их мать в честь такого знаменательного события придумала им специальные наряды, мальчики ненавидели высокие гетры на пуговицах, в которых при ходьбе ныли колени, дурацкие пестрые блузы и шапочки с разноцветными кисточками. Их мать и сама однажды разрыдалась, когда кто-то сказал с издевательским смехом, что они похожи на двух попугаев, но потом вытерла слезы и заявила, что некоторые люди просто не понимают, что дети Уорта тоже должны одеваться эффектно, и им пришлось терпеть эти ненавистные наряды. Жан Филипп решил, что поколотит Поля Мишеля, если услышит от него хоть единую насмешку. Но Поль Мишель, казалось, не обратил никакого внимания на их наряды, увидев в мальчишках потенциальных друзей. Он просто достал из кармана мятый бумажный кулек и протянул им.

— Попробуйте английскую солодку, — произнес он на безупречном французском. — Если она прилипает к передним зубам, то кажется, будто их выбили.

Мари настояла на том, чтобы путешественники поехали к ним домой, где уже был накрыт обед. Перед зданием вокзала Мари и ее гостей дожидался экипаж с атласным салоном. Луиза обратила внимание на золотистую монограмму на дверце.

Когда карета выехала на рю де ля Пэ, Луиза поразилась тому, как разрослась здесь торговля. Привлеченные успехом Уорта, сюда переехали другие предприниматели, заняв всю доступную недвижимость. И некогда тихая улица превратилась в центр процветающей коммерции. Перед зданием номер семь, на фасаде которого позолоченной бронзой сверкало имя Уорта, стояла целая очередь из карет с лакеями в ливреях. Их экипаж проехал через арку и остановился у двери. Спустившись с подножки, Луиза увидела, что галерея, тянущаяся вокруг внутреннего двора, полностью переделана и что на всех металлических опорах сверкает монограмма Уорта. Но это не шло ни в какое сравнение с роскошью внутреннего убранства. Уорт был занят с клиенткой и не мог к ним подойти, Мари сама все показывала Луизе и Роберту, а трое детей с разрешения взрослых с шумом умчались на домашнюю половину, где Поль Мишель увидел полк оловянных солдатиков и пушку, стреляющую железными пульками.

Луиза едва могла узнать прежнее ателье, пока их вели через торговые залы на втором этаже, каждый из которых был отведен под особый набор тканей или их оттенков. Со всех сторон ей кивали и улыбались знакомые, с которыми она когда-то здесь работала, все они были очень заняты, салон заполняли толпы покупателей. В длинном зале, где, подобно произведениям искусства, были выставлены последние платья Уорта, преобладала уже более спокойная обстановка — женщины стояли и с благоговением их рассматривали. В другом нарядном зале манекенщицы демонстрировали красивые наряды. Если же клиентке хотелось увидеть, как именно она будет выглядеть в бальном платье, вальсируя в Маршальском зале в Тюильри, ей достаточно было войти в зал, завешенный идущими от пола до потолка зеркалами, где было точно такое же приглушенное освещение, какое давали знаменитые люстры.

Мари с улыбкой кивнула.

— А все — благодаря вот этому. — Она с гордостью постучала себя по лбу.

Они уже заканчивали обед в их личных апартаментах, когда появился Уорт.

— Моя дорогая Луиза! Только подумать, что я должен наспех с тобой поздороваться и тут же снова бежать… — Он поцеловал ей руку и повернул за плечи кругом, критически осмотрев ее дорожный костюм. — Да-да. Юбка гладкая спереди, с укороченным турнюром, который собирает ее сзади пышными складками. А ты помнишь, как кто-то когда-то сказал, что кринолин никогда не выйдет из моды!

— За тобой идет весь мир, — ответила она.

— Именно, — самодовольно подтвердил Чарльз. — Ты, я слышал, по-прежнему преуспеваешь. Поздравляю. Никогда не забывай, что женщины одеваются ради собственного удовольствия, но еще большее удовольствие они получают от возможности затмить остальных. Именно это «затмевание» и должно стать твоей отличительной чертой кутюрье.

Луиза улыбнулась.

— Женщины в Лондоне уже доверяют мне почти так же, как когда-то тебе, и просят, чтобы я сама подавала им идеи. Им остается только выбирать из того, что я им предложу.

Он одобрительно кивнул: