Читать книгу - "Мужчины свои и чужие - Кэти Келли"

– Я хочу одного: чтобы мы были счастливы, милая. И если ты нашла кого-то, с кем можно поговорить, то это просто замечательно. Жаль только, что ты не можешь пого­ворить со мной. Ведь ты для меня – самый главный в мире человек. Я тебя люблю.

Эмма кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Я могу поговорить с тобой, Пит, – наконец сказала она. – Просто мне самой еще надо кое в чем разобраться, и это легче сделать, поговорив с кем-то, кто меня не знает и никак со мной не увязан. Ты не сердись на меня за это. Дело не в нас с тобой, Пит. Я ужасно тебя люблю, ты ведь знаешь.

– Я знаю, глупышка. Если бы я думал, что у нас пробле­мы, я бы сам потащил тебя к семейному врачу. Я не могу тебя потерять, Эм. Я знаю, тебе тяжело приходится с отцом и матерью и… – он помолчал, – со всеми этими пережива­ниями из-за ребенка.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросила она.

– Надо быть слепым, чтобы не заметить, как ты хочешь забеременеть, Эмма. Я знаю, ты любишь детей, но на все нужно время.

Она кивнула, неуверенная, легче ей стало или нет. Ведь она не просто трудно беременела, она была бесплодной, без­надежно бесполезной как женщина! Она знала только, что говорить об этом сейчас не может.

– Пит, – она повернулась к нему, – нам придется это обсудить, но только не сейчас, хорошо? Скоро, но не сейчас.

– Как хочешь. Но тянуть не стоит. Эм, мы еще молоды, у нас полно времени.

Эмма не могла говорить. Она сидела, плотно сжав губы, не веря, что они вообще говорят на эту тему. Пит полагал, что знает, что она чувствует, но он ошибался. Он старался, но понять ее могла только другая женщина. В этом-то вся трагедия.

Она нагнулась и поцеловала его в щеку.

– Спасибо. Не знаю, что я такое сделала, чтобы заслу­жить тебя, Пит.

Когда они подъехали, мать стояла на крыльце и полиро­вала ручку входной двери.

– Привет, дорогие мои, – небрежно сказала она. – Я тут Чищу… – И снова повернулась к ручке, не обращая на них внимания.

Пит и Эмма молча переглянулись.

Войдя в дом, Эмма удивилась, застав там Кирстен, которая валялась на диване с модным приложением к воскресной газете.

– Привет, ребята, – сказала она, на мгновение подняв голову.

– Ты видела, что делает мама? – спросила Эмма.

– Что-то полирует, кажется, – сказала Кирстен, не отрываясь от журнала.

– Полирует дверную ручку, Кирстен, что довольно стран­но для воскресного утра. Мама никогда не занимается до­машней работой по воскресеньем, только готовит. Ты не на­ходишь, что она странно себя ведет?

Кирстен тяжело вздохнула и отложила журнал с таким видом, будто в этом доме все только и делали, что мешали ей читать.

– Да нет, Эмма. Ты же знаешь, как она любит чистоту. Эмма начала выходить из себя.

– Кирстен, ты вообще замечаешь что-нибудь, кроме того, что происходит в твоем личном маленьком мирке?

Сестра шмыгнула носом.

– Не знаю, в чем твоя проблема, Эмма, но у меня кошмарные дела.

– В чем дело? – Эмма присела на угол дивана.

– Мы с Патриком поругались. Он такой негодяй. Ты даже не знаешь, как тебе повезло, Эмма. – Кирстен много­значительно посмотрела на Пита, который взял одну из газет и делал вид, что целиком погружен в статью.

– Что случилось? – напрямик спросила Эмма.

Ее сегодня не интересовали переживания сестры. Оче­видно, она опять потратила кучу денег, и Патрик сделал ей втык, причем наверняка крайне деликатно. Он никогда не выходил из себя, что было удивительно для человека, имею­щего дело с Кирстен.

– Так что же произошло? Ты основательно прошлась по магазинам?

– Можешь шутить, но на этот раз все очень серьезно, – заявила Кирстен.

Эмма не поверила.

– Что значит «серьезно»? – спросила она.

– Он поговаривает о том, чтобы несколько недель по­жить у брата.

– Черт возьми! – воскликнула пораженная Эмма.

– Вот и я это сегодня повторяю целый день, – заметила Кирстен, поднимаясь и выходя из комнаты.

Эмма пошла за ней на кухню.

– А где отец? – спросила она.

– Он поехал к тетке – там у нее что-то случилось. Наде­юсь, скоро вернется. Ужасно есть хочется.

Она заглянула в духовку с таким беспомощным видом, будто перед ней панель управления космическим кораблем.

– Тебе в кухне делать нечего, Кирстен. – Эмма провери­ла мясо, выяснила, что оно почти готово, уменьшила темпе­ратуру в духовке и принялась за овощи.

– Придется подучиться. Патрик заявил, что не собирает­ся обеспечивать мне жизнь, к которой я привыкла, и что мне надо устроиться на работу. Прости, он сказал «чертову работу».

– Что же ты натворила, Кирстен?

Кирстен несколько раз моргнула и пожала плечами:

– Переспала кое с кем.

– Вот как? Ты его любишь? – осторожно спросила Эмма.

– Да нет… Просто мне в какой-то момент стало скучно, так что это было ошибкой. Хотя не совсем, он очень хорош в койке, – задумчиво добавила она.

– Ах ты, глупая корова! – Эмма пришла в ярость. – Как ты можешь так поступать с Патриком?! Ведь он такой довер­чивый!

Кирстен снова пожала плечами.

– То, о чем люди не знают, им не вредит. И вообще, что ты в этом понимаешь? – с сарказмом добавила она. – Ты же у нас идеал, черт побери! Если у тебя никогда не возника­ло желания сходить на сторону, это не значит, что и осталь­ной мир думает так же.

– Я вовсе не идеал! – закричала Эмма. – Я расстро­илась, потому что мне нравится Патрик и потому что тебе на того парня наплевать. Если бы ты его любила, я еще могла бы тебя понять, но ведь ты не любишь. Просто трахнулась спьяну. Тебе ведь на всех плевать, Кирстен, верно?

Эмма не могла сдержать себя. Все недовольство, которое копилось с тех пор, как Кирстен отказалась обсуждать состо­яние их матери, вылилось наружу. Вместе им легче было бы справиться – по крайней мере, поговорить с отцом. Но без Кирстен Эмма боялась сделать первый шаг.

– Ты эгоистка, каких мало! Только себя любишь! – кри­чала она.

– А ты считаешь себя альтруисткой только потому, что позволяешь вытирать об себя ноги? – огрызнулась сестра.

– Не хочу мешать финальному матчу тяжеловесов, но мне кажется, одна из вас должна пойти и привести мать в дом, – сказал Пит, осторожно заглядывая в кухню.

– А что она делает? – спросила Эмма, забыв про ссору. Пит поморщился.

– Прислушайся, – сказал он.

И сестры услышали, как мать кричит:

– Убирайтесь отсюда, ублюдки! Убирайтесь!