Читать книгу - "Черный лебедь - Звева Казати Модиньяни"

Благодаря урокам Декроли и его сотрудников я уже знала все детали реального положения дел и была готова к схватке. Кроме того, мне была известна история всех присутствующих здесь, даже в самых интимных ее аспектах. Это был мой туз в рукаве. Они меня не любили, но я должна была отстоять свои права, используя для этого любые средства. Овидий меня предупреждал накануне:

– Они соберутся там, наточив когти, готовые сообща растерзать тебя. И Эстер будет на их стороне, не заблуждайся на ее счет. Она питает к тебе слабость и любит твою дочь, которая плоть от плоти ее, но не поступится интересами семьи ради вас. Ее главная цель, видимо, в том, чтобы Джанни снова мог войти в дело.

Овидий сам открыл это собрание. Он напомнил, что Эмилиано перед смертью перевел на счет швейцарского финансового общества свою долю акций, что Эстер и Ипполита присоединились к этой операции и что теперь это финансовое общество моя собственность, что делает меня обладательницей самой "большой доли акций «Монтальдо». От моего имени он заявил, что я ищу партнера, готового предоставить мне недостающие шесть процентов, и что при наличии разумного компромисса от такого варианта выиграют все.

– Согласно данному ранее обещанию синьоры Монтальдо, этим партнером, – сказал адвокат, – мог бы стать ее сын Джанни. Не так ли? – поочередно глядя то на мать, то на сына, спросил он.

– Что касается меня, то я не против, – начал Джанни, в то время как у Лолы и Валли позеленели лица. – Но я хочу знать, что я буду иметь взамен.

– Кресло исполнительного директора, – заявила я.

Это был тот самый пост, которого он лишился, когда его исключили.

– Хорошо, – кивнул он. – Но я хочу максимальных полномочий.

Наступила долгая тягучая тишина. Я ждала, что Эстер скажет что-нибудь, но она молчала. Тогда слово опять взял Декроли:

– Это означало бы, что моя клиентка окажется президентом чисто номинальным.

– И все же это было бы прекрасное положение для нее, – бросил Джанни.

– Ну да, совсем как у английской королевы: главенствовать, но не управлять, – прокомментировала я, с трудом сдержав вспышку гнева от этого неожиданного удара ниже пояса. – А все решать будет премьер-министр.

Теперь я понимала, какую почетную, но чисто номинальную роль уготовила мне эта семья в своей фирме. Эстер была явно согласна с этой позицией, и, если бы я воспротивилась, она тут же забрала бы свои акции из моей компании и перевела их своему сыну Джанни. На моей стороне оставалась лишь Ипполита, но этого было явно недостаточно, чтобы победить остальных.

Именно в этот момент, скучающая и усталая, она подала свой голос:

– Я обещала Эмилиано, что буду уважать его волю, – сказала она, – и тот факт, что его больше нет в живых, ничего не меняет. Если он хотел передать свои капиталы Арлет, у него, наверное, были для этого свои основания. Учитывая это, я голосую за нее. Что же касается тебя, Франко, – обратилась она к сидящему напротив сыну, – я надеюсь, что ты сделаешь то же самое. Давайте решим это все поскорей и закроем собрание.

По правде говоря, мне не совсем было ясно, что двигало Ипполитой сейчас, откуда такая неколебимая верность человеку, который был ее мужем всего лишь несколько месяцев, да к тому же давно, больше тридцати лет назад. Объяснение могло быть только одно: она все еще пыталась искупить свое прошлое.

– Я тоже в свою очередь хочу спросить, что я буду иметь в обмен на доверие Арлет, – сказал Вассалли.

– Телевизионную сеть Монтальдо. И все провинциальные газеты, – выстрелила я в упор.

Это было в точности то, о чем мы договорились с Овидием. Речь здесь шла о сухих ветвях, о тех убыточных на сегодняшний день секторах, которыми я могла поступиться.

Франко Вассалли кивнул:

– Это хорошее предложение.

– Но этого недостаточно для синьорины Аризи, если наша мама не окажет ей свое содействие, – заявила Валли, обратив к матери умоляющий взгляд. – Разве не так, мамочка?

Эстер молчала, и я понимала раздиравший ее душу конфликт, конфликт между разумом и чувством. Она была женой великого предпринимателя и умела ценить способности людей. Главное для нее было спасение издательства, и она верила в способности Джанни повернуть судьбу всего дела в более благоприятную сторону. И вот теперь все зависело от нее.

Я почувствовала, как сильная рука Овидия сжала мое плечо. Никто не рискнул нарушить молчание. Все ждали, что скажет Эстер. Но она продолжала молчать.

На пике невыносимого напряжения тишину прервала Лола:

– Это папино издательство. Это достояние нашей семьи.

Реплика была произнесена так взволнованно и патетично, с таким расчетливым пылом театральной актрисы, что я бы не удивилась, если бы присутствующие зааплодировали. И возможно, они готовы были уже это сделать, но только я не дала им для этого времени.

– Значит, по-вашему, тот, кто не принадлежит к семье, должен быть исключен? – Я вперилась глазами в Эстер, делая упор на каждом слове. – Но вы ведь не собираетесь следовать этому критерию? Не так ли, синьора Монтальдо?

Я видела, как лицо Эстер побелело, костлявые старческие руки вцепились в подлокотники кресла, и почувствовала на себе ее тяжелый, как камень, взгляд, полный немого укора. В ответ я слегка улыбнулась ей с виноватым видом. И все же ей было ясно, что я пойду до конца, чтобы выиграть эту партию.

– Что она имеет в виду? – недоумевая, спросила Лола.

Но Эстер опередила меня, не дав мне ответить.

– Арлет напомнила мне о моем обещании… – сказала она и взглянула на Лолу.

Я знала, что с этой дочерью, последним ее ребенком, у нее связана память о большой любви. И я почувствовала себя червем, понимая все это. Но я все равно не сделала бы сейчас ни шагу назад, готовая противопоставить их отказу весь тот цинизм, на который никогда не способна была прежде.

– … И нужно признать, что Арлет права, – продолжила Эстер. – Я тоже, как и Ипполита, дала ей обещание. Я дала его в тот момент, когда была очень рассержена на тебя, Лола, и на тебя, Валли, за все те неприятности, что вы доставили мне. Мой гнев прошел, но обещание я нарушать не собираюсь. Арлет получит мою долю акций. И да хранит ее бог!

Дело было сделано. Отныне я, Арлет Аризи, была фактически владелицей издательского дома «Монтальдо».

Все ушли. В кабинете Эдисона остались только мы с Овидием.

Я подошла к окну и взглянула на закат над озером. Казалось бы, я должна ликовать, а я, наоборот, чувствовала себя раздавленной.

– Ну что ж, пора уходить и нам, – устало сказал Овидий.

Я обернулась и взглянула на него. Он стоял посреди комнаты, засунув руки в карманы брюк, и лицо его еще хранило следы напряженности от этой короткой, но изнуряющей схватки.