Читать книгу - "Украли солнце - Татьяна Успенская"

Остаётся двое суток до выхода на площадь. Апостол возвращается завтра вечером. На поиск спасения — сутки.

«Ждала», «просила», «ещё раз поговорю»… — как-то сразу собрались все странные недомолвки Конкордии. Из них ясно: Апостол не хочет помогать ему! Почему?! Пошёл к телефону — позвонить Коре, Любим позвал ужинать.

А лишь сели за стол, явился Гюст.

— Я положил твои стихи на музыку! Мальчишки распевают! Меня посылают в командировку — пробуждать массы искусством! Слушать будете? Я тоже, между прочим, хочу есть. — Садится за стол, не дожидаясь приглашения, вытаскивает из кастрюли самую крупную картофелину, с набитым ртом говорит небрежно: — Я подкидываю в цеха кассеты с нашими песнями. Призыв к действию. Не бойсь, только верным людям. У меня на людей острый глаз. Готовлю бунт!

— Что?! — Джулиан вскочил.

— Что ты сказал? Зачем нам сейчас бунт? Апостол знает?

Гюст чуть не поперхнулся.

— Ни слова Апостолу, Любим, или станете моим врагом, и моей ноги здесь больше не будет. Хочу устроить Апостолу сюрприз: всё сделаю сам с моими людьми, посажу Апостола во главе Учреждения. Уже три отряда по сто! Ребята вооружены, обучены — огонь! Ждут сигнала. Терять им нечего. В случае победы начнут жить. К нам присоединится несколько цехов завода, у меня там свои! А ещё… среди бойцов Возмездия есть одноклассник, обещал провести работу и подкинуть оружие.

— А ты не шутишь?! — во все глаза он смотрит на Гюста.

— Я проверил версию Апостола о неуязвимости верхнего этажа. Ерунда. Сами распространяют слухи, чтобы нагнать страху. Пусть техническое совершенство… но до такого ни один ум ещё не додумался: всем этажом на другую планету! А ты знаешь, воздух на той планете есть? Мой совет ещё не решил, взорвать их или убрать по одному. Знаю время, когда кто прилетает и улетает. Подложить в каждый самолёт самоделки, взлетят благополучно, взорвутся в воздухе. Ищи виноватых! Смеси уже достаточно, всё упирается в надёжных людей наверху!

— Ты сошёл с ума! — Любим, потерявший было дар речи, ждёт от Гюста подтверждения своих слов: да, действительно сошёл с ума! — Сколько не виноватых людей убьёшь!

Джулиан же смотрит на Гюста как на диковинное существо, в нужную, единственную, минуту даровавшее надежду. Спокойно жуёт Гюст, точно не он разрушил обречённость. Вот кто спасёт! И не будет площади, и не будет предательства.

— Они тоже живут однажды, Гюст! — повторяет брат слова Апостола. — Какие сюрпризы могут быть?! Нельзя скрывать от Апостола! Боишься с ним говорить, посоветуйся с Марикой, ты ей веришь! Ты хочешь пролить кровь. Не бери грех на душу.

Что там бормочет брат — беспомощное и робкое? И впервые в жизни Джулиан восстаёт против него:

— Не уничтожим их, они уничтожат нас, как губит нас одного за другим Эвелина, которую мы вовремя не убили!

— Какая она из себя? — спрашивает Любим.

Джулиан описывает её внешность.

— Теперь первый Советник Властителя. Ищейка. За Апостолом идёт по следу.

— Это она. — Любим рассказывает, как в кабинет вошла красавица в сопровождении Брэка, вёрткого, невзрачного человечка, сказала, что она выносит ему, Любиму, смертельный приговор, потому что собрала компрометирующие его сведения. — Брэк связал меня, она подвезла ко мне аппарат.

— После этого ты смеешь рассуждать о мирном пути?! Прав Гюст, нужно было сразу, давным-давно, убить её! Сила на силу, Любим! Как можно жалеть убийц?! Взорвать Учреждение вместе с проклятым препаратом, вернуть Бога и солнце! Ты чего расселся, Гюст? Идём. За сутки управимся?

— Нет! Ты можешь погибнуть! — шепчет Любим.

А Гюст ест и хихикает. Рассказывает об оркестре, об отряде.

— Ребята у меня на подбор. В огонь за меня и Апостола! Хватил, сутки! Три месяца, не меньше надо. Всё упирается в людей. Проколов быть не должно!

Любим сам вызвал Марику. Сердце ёкнуло, когда она вошла, но Джулиан тут же заставил себя увидеть Степаниду.

— Они собрались взорвать самолёты, захватить власть, Апостола сделать правителем над всеми, — выпалил Любим.

Гюст преспокойно пил чай и даже не взглянул на Марику.

— Я давно жду этого. — Она достала из кармана флакон, накапала из него в мензурку, протянула Любиму. — Не волнуйся, прошу. Так много людей принялось вытравлять из себя рабов, сколько энергий высвободилось! — Кажется, Марика говорит самой себе, едва слышно. — Если будет бунт, погибнут тысячи… дети, старики!

— Что за бред?! — Гюст поставил стакан с чаем. — Разве я собираюсь убивать детей? Только убийц.

— А по пути сколько невинных?! Люди Властителя начнут действовать сразу после гибели первого самолёта. За такие игры, за все революции расплачиваются невинные! И где гарантия, что убьёшь Будимирова, а не двойника?

Джулиан понимает то, что говорит Марика. Наверное, она права. Но и Гюст прав и может спасти его. И в данную минуту Гюст больше прав, чем Марика.

— Ты говорила, от человека зависит! Я хочу изменить свою жизнь и жизнь близких! Уничтожим этих правителей…

— Тут же придут новые, ничуть не лучше! — равнодушно говорит Марика. — Эвелина — без сердца, не рожала, не любила, никого не пощадит. И удовольствия ей не нужны, только власть. Таких, как она, наверху много. Исчезни Властитель, начнётся драка за престол. И Властитель наверняка успел заложить подобное Учреждение в глубинке. Там устроит столицу, а этот город сровняет с землёй, как Корино село.

— Не хочешь крови, давайте вкатим Эвелине препарат. Ещё не поздно! Операцию беру на себя!

— Здорово, революция без крови! — поддержал Гюста Джулиан. — Всем вкатим! Их же оружие! Медлить нельзя. Невинные не погибнут!

— А властители покорно будут превращаться в роботов? — говорит Марика скучным голосом. — А если они тебя убьют?!

Вопрос неожидан. Он всё расписал заранее, жить запланировал долго и счастливо — вместе с мамой, Степью и Любимом. Ему нельзя умирать.

— Ты никогда не видел драк? Вроде игра, со смехом, шутками, но вот один толкнул другого чуть сильнее, тот ударил уже не понарошку, и вспыхнула злоба. Даже родного брата, даже мать человек в слепую минуту может убить. И твой препаратный террор породит террор кровавый. Кстати, Кропус одна не ходит: завела телохранителей! А уж по-настоящему убивать, мальчики, и вовсе нельзя! Как же вы не понимаете этого?! — Бесстрастие рухнуло. Ни слова больше Марика не прибавила, встала и ушла.