Читать книгу - "По дороге к любви - Дж. А. Редмирски"

— Я знаю, детка… Знаю.

Молчание.

— Спой мне что-нибудь, — вдруг просит он.

— Что спеть?

— Ну, хотя бы «Прах на ветру».

— Нет, эту песню не буду. И не проси. Ни за что.

Он снова прижимает меня к себе.

— Тогда другую, — шепчет он. — Ужасно хочется слышать твой голос.

Я начинаю петь «Яд и вино», ту самую, что мы с ним пели в Новом Орлеане, когда лежали в объятиях друг друга. Пару куплетов он подпевает, но, видно, настолько уже ослабел, что начинает фальшивить.

Наконец, крепко обнявшись, мы засыпаем.

* * *

— Просыпайтесь, пора сдавать анализы, — слышу голос откуда-то сверху.

Открываю глаза и вижу рядом с кроватью медсестру, ту самую, которую Эндрю в шутку приглашал к нам прилечь.

Эндрю шевелится и тоже просыпается.

День уже на исходе. Скоро стемнеет.

— А вам лучше сейчас одеться, — говорит сестра, а сама хитренько так улыбается.

Наверняка думает, что мы с Эндрю тут занимались любовью.

Выбираюсь из постели, натягиваю одежду, а сестра проверяет показания приборов и явно собирается увезти Эндрю из палаты. В изножье кровати стоит кресло на колесиках.

— Какие анализы? — слабым голосом спрашивает Эндрю.

Я сразу настораживаюсь, смотрю на него внимательно. Выглядит он не ахти. Какой-то… растерянный, словно не понимает, где находится.

— Эндрю… — подхожу я к кровати.

Он вяло поднимает руку, останавливая меня:

— Все в порядке, детка, все хорошо. Просто голова немного кружится. Еще не совсем проснулся.

Сестра поворачивается ко мне, и, хоть и учат их в любой ситуации сохранять спокойствие и не показывать тревоги, что бы ни случилось, сейчас я все вижу по ее глазам. Она что-то знает.

С вымученной улыбкой она обходит кровать, помогает ему сесть, отводя трубку капельницы.

— Я его забираю на часик, может, на два, вряд ли больше, ему нужно сдать анализы, пройти обследование. А вы пока можете пойти перекусить, ноги заодно размять, а потом возвращайтесь.

— Но я не хочу расставаться с ним.

— Делай, что она говорит, — с трудом выговаривает Эндрю, едва ворочая языком; я слушаю его, и мне становится страшно. — Тебе обязательно надо поесть. Я так хочу. — На этот раз ему удается повернуть ко мне голову; он тычет в мою сторону пальцем. — Но только не бифштекс, поняла? — пытается шутить он. — Не забудь, я обещал сводить тебя в ресторан и угостить бифштексом. Дождись, когда я выйду отсюда.

Улыбаюсь, хотя и слабо, а ему только этого и надо.

— Хорошо, — неохотно киваю я. — Вернусь через пару часов.

Подхожу и нежно целую его. Когда отстраняюсь, он заглядывает мне в глаза. В его взгляде ничего, кроме страдания. Страдания и муки. Но он старается держаться, и едва заметная улыбка играет в уголках его губ. Он садится в кресло на колесиках, оглядывается на меня, так и смотрит, пока сестра не выкатывает его из палаты.

Мне нечем дышать.

Хочется крикнуть ему вслед, что я люблю его, но я молчу. Я люблю его всем сердцем, но в глубине души чувствую, что, если скажу это, если признаюсь в этом вслух, все сразу рухнет, полетит к чертовой матери. Может быть, если я сохраню эти слова в себе, никогда не произнесу их, наша с ним история не закончится. Эти три слова могут означать начало новой жизни, но, я боюсь, только не для нас с Эндрю.