Читать книгу - "Бог Гнева - Рина Кент"

планировал, как заставить Сесилию сказать мне, где находится моя сестра, но когда услышал, что Лэндон в курсе событий, потерял все стратегическое мышление.

Когда я увидел, как он схватил ее за щеку, ту самую щеку, которая должна принадлежать только мне, и опустил голову, чтобы поцеловать ее, меня охватил злой умысел. У меня возникло желание перерезать ему горло и искупаться в его крови прямо у нее на глазах, чтобы она запомнила, что никакому другому ублюдку не позволено прикасаться к ней.

Похоже, я дал ей слишком много пространства, и у нее начали появляться идеи в голове. Теперь моя миссия — стереть эти идеи.

Я останавливаюсь перед коттеджем, и Сесилия поспешно спрыгивает с мотоцикла. Вначале она пыталась сопротивляться, но как только я завел мотор и поехал по дороге, она прижалась ко мне так, будто от этого зависела ее жизнь.

И так оно и было.

Возможно, я ехал быстрее, чем обычно. Во-первых, необходимо добраться сюда как можно скорее. Во-вторых, мне нужно было больше тепла, которое излучало ее тело, когда она прижималась ко мне.

Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз прикасался к ней, ощущал ее мягкость вокруг себя, чувствовал запах лилий на ее коже.

Последний месяц я был ворчливым, неприступным ублюдком, и даже мог сказать, что причина была в ее отсутствии в моей жизни.

Хотя я преследую ее, как она любит это называть, этого недостаточно.

Ничего не достаточно, когда дело касается Сесилии, мать ее, Найт.

Она изучает свое окружение, обширные лужайки и кромешную тьму ночи, как будто она здесь впервые.

Ее кожа побледнела, а губы слегка разошлись, подчеркивая едва заметную капельку слезы на верхней губе.

Она скрещивает руки, подсознательно выдвигая вперед свои округлые пышные сиськи. И это жестокое напоминание о том, что я уже очень давно не лапал, не сосал и не метил эти сиськи.

Как и моя жизнь, это место было пустым без нее. Настолько, что я приходил сюда только дважды. Воспоминания о ней в стенах коттеджа и по всему участку преследовали меня до смерти.

После того как Сесилия внимательно осмотрела окрестности, ее глаза встретились с моими. Под ночным небом они темные, но блестящие. Хотя кажется, что они полны жизни, на самом деле, как и их хозяин, они борются за то, чтобы остаться на плаву.

— Почему мы здесь?

Я наслаждаюсь звуком ее голоса, нежным полутоном, который соответствует бризу, окутывающему нас. Я стараюсь не обращать внимания ни на это, ни на ее присутствие, ни на то, что она выглядит не иначе, чем еда, ожидающая, когда ее съедят.

Но у моего члена другие идеи.

У него появились необычные вкусы, и он метафорически вытатуировал ее имя по всему своему ограниченному сознанию.

Он дергается, волнуется, требует быть внутри нее с тех пор, как я коснулся ее раньше в приюте.

Сесилия внимательно наблюдает за мной, как раненая добыча, попавшая в ловушку.

Она понимает, что ее единственный выход — это охотник — я. Только я не могу предложить пощады, и, конечно, привел ее сюда не для того, чтобы позволить ей уйти.

Я подхожу к ней, и она делает два шага назад. Она спотыкается на лестнице, ведущей во внутренний дворик, но потом хватается за перила и продолжает путь наверх.

— Джереми... не надо...

— Что не надо? — я продолжаю игру в кошки-мышки, наслаждаясь зрелищем ее тщетных попыток сбежать. — А ты уверена, что хочешь говорить с придыханием? Звучит как приглашение.

Ее шаги ускоряются, но она не разворачивается и не убегает, нет. Она знает, что лучше не поворачиваться ко мне спиной, потому что меня уже не остановить. Это было бы настоящим приглашением.

Но сейчас я не хочу играть в игру. У меня есть кое-что более насущное.

Сесилия задыхается, ударившись о дверь. Ее пальцы вцепились в ручку, судорожно пытаясь повернуть ее. В тот момент, когда ей это удается, я набрасываюсь на нее.

Моя рука обхватывает ее талию, фактически приковывая ее к себе. Как обычно, она использует это как возможность бороться со мной. Ее маленькая фигура бьется о мою большую, удары, пощечины, царапины, ногти.

Мне все же удается занести ее в дом и уложить на диван. Ее лицо, шея и уши приобрели глубокий красный оттенок.

— Отпусти меня! — в ее голосе звучит отчаяние, и это не только из-за нашей обычной игры. — Оставь меня в покое, Джереми.

— Нет.

Это одно слово, всего одно слово, но его достаточно, чтобы передать мое решение относительно нее.

Я ни за что не отпущу Сесилию. Не важно, что она делает, не важно, что говорят мои демоны. Неважно, как все пойдет дальше.

Я просто похищу ее, оставлю у себя и превращу в часть себя, чтобы она не смогла уйти.

Блестящая влага застилает ее глаза, когда она толкает меня в руку.

— Пожалуйста, Джереми. Просто позволь мне уйти.

— Оставь мольбы для чего-то более прибыльного, потому что это, — я крепче обхватил ее талию. — Никогда не изменится. Ты моя, Сесилия. Начни вести себя соответственно.

А потом я запускаю пальцы в ее серебристые волосы, большой палец впивается в ее щеку, и я приникаю к ее губам.

Я целую ее с беспредельным голодом. Я целую ее так, как не целовал никого прежде. До нее любая физическая близость с противоположным полом была лишь удовлетворением потребности.

Сесилия и есть потребность. Речь идет не о трахе, владении или освобождении.

Дело в ней и ее пьянящем аромате. Дело в том, как она тает в моих объятиях, когда я целую ее.

Я прощупываю, она поддается.

Я тяну ее за губы, она хнычет.

Я ласкаю ее язык, и она податливо прижимается ко мне, ее рука дрожит на моей груди, а ее тело становится единым с моим.

Мой рот пожирает ее рот в ответ за все то время, что я не мог. За все то время, что она была недосягаема, потому что я был жестким козлом, который видит мир только в черно-белых тонах.

Сесилия — ни то, ни другое. Она серый. Она — цвета. Она — каждая радуга, на которую я никогда не думал остановиться и посмотреть.

Я целую ее, потому что только так я могу показать ей, насколько она отличается от меня и как сильно повлияло на меня ее отсутствие.

В тот момент, когда я отрываю свои губы от ее