Читать книгу - "Дерзкая любовница - Элейн Барбьери"

Резко отвернувшись от часов, она попыталась устроиться поудобнее. Просторный мягкий тюфяк, свежие простыни. Они пошиты из самого тонкого полотна и даже отделаны кружевом и так приятно ласкают кожу. Гарет сам купил эти Простыни для нее он хотел, чтобы к ней прикасались только кружева.

Анжелика зажмурилась и тяжело сглотнула, охваченная жаркой истомой. Образы, которые удавалось побороть при ярком свете дня, обретали свободу в ночные часы. Сильные, ласковые руки Гарета, сжимавшие ее в объятиях, его широкая грудь, к которой она приникала щекой Жаркое, неровное дыхание, касавшееся ее волос, неповторимый запах его тела. Она помнит все настойчивые нежные ласки, вкус его губ, припавших к ней в поцелуе.

Нет, ей следует заглушить чти мысли забыть о них, пока не станет ясно.

Ей припомнился нынешний ужин. Повинуясь настояниям Джона, она заняла за столом место по правую руку от хозяина Гарет в столовую не явился. Когда Джон поинтересовался, куда пропал ею сын, прозвучал угрюмый ответ Бретта

– Подался в город. И сказал, что сам не знает, когда вернется – Джон помрачнел, а Бретт сердито покосился на Анжелику – Оно, конечно, не мне об этом рассуждать, только он давно заслужил себе выходной – и не один. Черт возьми, он же выкладывался до донышка целый месяц. Сам объезжал стада, когда все парни давно уже дрыхли на ранчо А то и вовсе не возвращался ночевать. Он вот-вот загонит себя вконец, и нам с парнями.

– Ты прав, Бретт, но не тебе об этом рассуждать, – отчеканил Джон. От гнева его голубые глаза превратились в острые ледяные иглы – Всем и без тебя известно, что ситуация сложилась не из легких. Однако Гарет давно вырос. И волен сам распоряжаться своими силами – На миг смешавшись, Джон добавил – Но Жанет не может…

– Она не Жанет! Ее зовут Анжелика. Не в силах выслушивать что дальше, она неловко встала, извинилась и вышла из столовой Джон поспешил следом, и она воспользовалась случаем, чтобы попросить отнестись с пониманием к вспышке Бретта. Ведь все до одного ковбои держали сторону Гарета, а ее считали самозванкой. Их нельзя было за это винить.

Честно говоря, она сама не знала, долго ли вытерпит пытку неопределенностью и жгучую боль, которая терзала ее всякий раз при мысли о Гарете. Стоило закрыть глаза, и в памяти вставало его лицо. Руки сами тянулись погладить его нахмуренный лоб, согнать мрачную гримасу с напряженного лица. Чтобы снова засветились теплом глаза, превратившиеся сейчас в холодный оникс… Их взгляд резал ее, словно нож. Она не в силах это терпеть… не в силах… И есть лишь один способ…

Несмотря на тряску, Гарет задремал прямо в седле. Когда он снова заставил себя приоткрыть тяжелые веки, взгляд с трудом сфокусировался на освещенной луной дороге. Черт побери, он только зря потратил время, таскаясь в город. А ведь каких-то шесть часов назад он взвинтил себя до того, что поверил, будто посещение бара и свидание с Люси – или кем-то из ее подружек – поможет притупить боль. Однако и на сей раз это лекарство не подействовало. Отчаяние терзало его с прежней силой, а бесплодная поездка лишний раз доказала, что, кроме Анжелики, ему никто не нужен.

Анжелика… Анжелика… Она господствовала в его мыслях, она была тем светом в конце глухого, мрачного туннеля, в который превратилась его жизнь. Сколько еще терпеть, пока этому придет конец – в виде письма от падре Мануэля?

Рука машинально поднялась к измученным глазам и бессильно повисла. Он падал с седла от усталости, но не мог выбросить из головы Анжелику. Вот и сейчас перед глазами маячит ее лицо. Ни на минуту нет ему покоя.

Показалось залитое лунным светом ранчо, и Гарет пришпорил жеребца. Майор повиновался с радостью, ему тоже не терпелось вернуться в стойло. Последние силы ушли на то, чтобы снять с Майора седло, закрыть стойло и доковылять до парадного крыльца.

Гарет повернул ручку и толкнул дверь, лишь на миг позволив себе оглянуться на яркую луну Сколько раз по пути в

Техас он засыпал в чистом поле, любуясь дивным лицом Анжелики в волшебном серебристом сиянии3 Неужели он сможет забыть, какой удивительной казалась ее кожа. омытая неярким светом?

Этак он изведется вконец. Что ему действительно пойдет на пользу – позабыть обо всем и как следует выспаться. До утра осталось немного, и вовсе ни к чему…

Он замер, уловив в темноте легкое движение. При виде неясной хрупкой фигуры, едва освещенной отблесками луны из окна, Гарет замер. Неужели он видит Анжелику – или это жестокая шутка измученного рассудка? Не в силах гадать долее, он рванулся вперед, простирая к призраку руки. Ладони коснулись знакомого горячего тела, и он тут же привлек ее к себе что было сил.

– Анжелика, как я соскучился по тебе, милая…

– Гарет.. нет, пожалуйста…

Она застыла у него в объятиях и попыталась освободиться. Гарет испугался не на шутку и еще сильнее сомкнул руки.

– Только не исчезай, Анжелика. Милая, я не сержусь. Сначала я чертовски разозлился, но это прошло… почти прошло. Меня больше не волнует, что ты там наврала, мы просто обо всем забудем. А нашему па объясним, что тебе хотелось ощутить себя в безопасности – и ты добивалась этого единственным доступным тебе способом Он, конечно, рассердится, но рано или поздно поймет. И снова полюбит тебя, вот увидишь. Но давай сейчас…

– Нет, Гарет, пожалуйста, отпусти меня! Я пришла сюда не за этим! Я просто хотела поговорить…

Она сопротивлялась так настойчиво, что Гарету волей-неволей пришлось отстраниться. Как всегда, при виде ее красоты горло пересохло, а мысли понеслись каким-то странным галопом. Растерянная, измученная, она тщетно пыталась подавить дрожь, сотрясавшую всю ее хрупкую фигуру, и безжалостно кусала в кровь губы, не зная, с чего начать.

– Гарет… я… я хотела только поговорить…

– Но мне сейчас не до разговоров, – резко возразил он и попытался снова прижать ее к себе, но снова натолкнулся на решительный отпор.

– Гарет. неужели ты так и не поверил мне? Я думала…

– Гак вот зачем ты подкараулила меня нынче ночью, Анжелика? – Он сам не заметил, как схватил ее за плечи и стал трясти что было сил. – Тебе хотелось удостовериться, что и мне удалось заморочить голову… – Он горько рассмеялся. – Черт побери, а я то вообразил… – Его смех стал еще более уничижительным – так же, как и слова: – Я вообразил, будто ты хочешь меня так же, как я – тебя. Я вообразил, что ты признаешься во всем, пока не пришло письмо от священника, что ты попросишь меня пойти вместе с тобой к отцу и…

– Гарет, я не лгала! Поверь мне. Я сама не понимаю как, но…

– Нет! Ты снова лжешь! – Гарет оттолкнул умоляюще протянутые к нему руки и грубо схватил ее за подбородок. – Скажи, Анжелика, что ты чувствуешь в моих объятиях? Разве твое тело не кричит от желания слиться с моим? Тебе не хочется, чтобы я прижал тебя к себе, и ласкал, и целовал… Тебе не хочется отдаться мне… заняться со мной любовью… почувствовать, как я войду в тебя… как заполню тебя целиком… как мы превратимся в единое целое?..