Читать книгу - "Прекрасный принц - Джулия Гарвуд"

– Ты чем-нибудь взволнован, Дэвид?

– Сегодня я Дэниел, – сообщил он ей.

Она улыбнулась:

– Хорошо, Дэниел. А теперь скажи, что же тебя волнует.

У мальчика оказалось довольно много тайных страхов и опасений, и все они касались близнецов. Больше всего он беспокоился по поводу еды. Девочкам надо есть часто, втолковывал он Тэйлор, ни у одной из них нет туфелек; так как же они выйдут на улицу, чтобы найти поесть, – босиком? Он не хочет, чтобы над его сестренками смеялись.

Тэйлор успокоила его, объяснив, что они позавтракают прямо в номере. После завтрака ей надо сходить в банк. Это недолго, а с ними пока побудет Виктория. А потом они все вместе пойдут по магазинам. И в первую очередь купят обувь.

Но ей казалось, что какая-то мысль по-прежнему не дает мальчугану покоя.

– Ты еще о чем-нибудь хотел поговорить? – спросила она.

Уставившись в пол, он крепко схватил ее за руку.

– Как мне вас называть?

– А как бы тебе хотелось называть меня?

– Джорджи называет вас «мама». Но она так называет каждую тетю. Она всегда все путает. И Элли назвала вас мамой сегодня утром. Я слышал. Наверное, тоже запуталась.

– Я очень хочу, чтобы они звали меня мамой.

– Может, и мне тогда тоже? – выпалил он. – Тогда они ничего не будут путать, правда ведь? А то если я стану звать вас по-одному, а они по-другому…

Тоска в его голосе болью отозвалась в сердце Тэйлор.

– Я и сама надеялась, что ты будешь не против звать меня мамой.

– А вам разве уже много лет? Вы на вид такая молодая!

Взгляд у Дэниела вновь стал озабоченный. Тэйлор улыбнулась.

– Мне уже достаточно лет, – заверила она его. – Ну что, договорились?

Он отрицательно покачал головой:

– Все-таки мне не стоит звать вас «мама». Я уже большой. Мне уже семь. Это только малыши говорят «мама». Мне надо говорить «матушка».

Тэйлор обняла его за плечи и прижала к себе.

– Пусть будет «матушка», – прошептала она.

Это были ее последние спокойные минуты за целый день. Прежде всего Лукас не пустил ее одну в банк и настоял на том, чтобы проводить ее туда.

Для визита в банк она надела белую блузку со стоячим воротничком, отделанным кружевом, и простую черную юбку в складку. Волосы расчесала и завязала их сзади лентой.

Так могла одеться чопорная классная дама, но на Тэйлор это одеяние показалось Лукасу сногсшибательным. Ему пришлось силой подавить в себе желание незамедлительно сорвать с нее все до последней нитки и заняться с ней любовью. Она выглядела весьма благопристойно, но он-то знал, какая страсть таится у нее внутри, и прекрасно помнил ее шелковистую, золотистую кожу, скрытую сейчас всеми этими тряпками.

Виктория появилась в дверях в ту самую минуту, когда официант принес их завтрак. Выглядела она замечательно. Щеки порозовели, а на лице сияла улыбка. Приступ утренней тошноты, по всей видимости, уже прошел. Джорджи тут же потянулась к Виктории, назвала ее мамой и потребовала, чтобы ее взяли на руки. Прижав девочку к себе, Виктория долго втолковывала ей, что ее следует называть не мамой, а просто Викторией, а потом, указывая на Тэйлор, шепнула:

– Теперь она твоя мама.

После этого Виктория посадила малышку на диван. Хантер стоял у окна. Она улыбнулась ему. Он насупился в ответ. Виктория посчитала, что это довольно грубо с его стороны. Она хотела предложить ему чашечку чая, но теперь передумала.

Тэйлор попросила Викторию присмотреть за детьми, пока она ходит по делам, и та с удовольствием согласилась. Хантер пытался уйти, но Лукас, в свою очередь, попросил его остаться здесь. Подчеркнуто не замечая разъяренного взгляда в ответ на свою просьбу, он открыл перед Тэйлор дверь и оставил своего друга кипящим от злости.

Лукас не вошел в банк вместе с Тэйлор. Он ждал снаружи. В такой хороший и солнечный день жаль было торчать в помещении. Тэйлор была очень благодарна ему за то, что оставил ее одну. Она собиралась снять со счета большую сумму денег и совсем не хотела, чтобы Лукас задавал ей по этому поводу какие-нибудь вопросы. Деньги-то нужны были для отъезда в глушь. На эту операцию ушло почти тридцать минут. Банковскому служащему пришлось ждать телеграфного подтверждения из бостонского отделения банка. Затем он записал временный адрес Тэйлор и выдал ей толстый конверт, набитый новенькими хрустящими банкнотами.

Она положила конверт в карман пальто, заверила взволнованного банковского служащего, что не нуждается в вооруженной охране, чтобы дойти до гостиницы, и вышла к ожидавшему ее Лукасу.

По дороге в гостиницу Лукас выглядел озабоченным и не сказал почти ни одного слова.

Только когда подошли к дверям, он повернулся к ней:

– Нам с тобой надо о многом обстоятельно поговорить.

– Правда?

– Да, черт побери, надо!

Он произнес это с такой страстью, что у нее округлились глаза.

– Хорошо, – согласилась она. – Сегодня вечером вас устроит, мистер Росс?

– Да, устроит, миссис Росс.

С этими словами он схватил ее за руку и потащил за собой в вестибюль.

– О чем же мы будем говорить? – спросила она, когда уже поднимались по лестнице.

Он не мог поверить, что она задает этот вопрос.

– О детях, о Цинциннати, о нашем браке. Тэйлор, ты хоть на минутку представляешь, какую ношу ты на себя взвалила? – Он понимал, что немного запоздал со своим вопросом, но все-таки продолжал:

– Нам надо будет определиться…

Она перебила его:

– Право, не стоит так волноваться, мистер Росс. От волнения люди старятся.

На галерее была такая толпа, что им приходилось лавировать, прокладывая себе путь, чтобы попасть на следующий лестничный марш. Тэйлор, опустив руку в карман, придерживала свой конверт. Она не собиралась стать добычей карманников. Правда, все окружающие выглядели весьма респектабельно, но все же среди них мог оказаться и вполне опытный карманник.

У Лукаса не было возможности разговаривать, пока они не дошли до второго лестничного пролета.

– Я ведь довольно сговорчив, правда? – спросил он ее.

– Да, конечно, – отвечала Тэйлор. Она задыхалась, пытаясь поспеть за мужем. Мистер Росс шагал через две ступеньки. Он вел себя так, словно убегал от разъяренной толпы.

– Прошу вас, не так быстро, – приказала она. – Вы были безупречным джентльменом… почти все время. Я не успеваю за вами, сэр.

– Я не могу так больше, Тэйлор.

– Тогда прошу вас, остановитесь, ради Бога.