Читать книгу - "Предателей (не) прощают - Татия Суботина"

– Нет! Там Ваня! – надрывалась я. – Нам нужно вернуться!

Откуда только силы взялись вырваться, но я это сделала и побежала обратно.

– Стой, дура! – перехватил меня мужчина, оборвав мнимую свободу через несколько метров.

– Нет, пусти! Мне нужно вернуться! Там же Ва-а-аня! – крик вырывался из меня вперемешку с рыданиями. – Я не могу его бросить!

– Дима уже оттащил его на безопасное расстояние и вызвал медиков, эй, успокойся! – Он ощутимо меня встряхнул, и в мозгах будто что-то щелкнуло.

– Оттащил? – шмыгнула носом я. – Где он?

На дороге случился коллапс, движение остановилось, водители и пассажиры авто  глазели на аварию. Не обошлось без съемок на телефоны… Людьми руководило любопытство, а у меня жизнь разделилась на «до» и «после».

А еще преследовало чувство дежавю.

Страшная автомобильная авария уже однажды забрала у меня близких. Неужели все повторяется?

Ваня лежал на голом асфальте. Его лицо было окровавлено, левая нога вывернута под каким-то неестественным углом, но самым страшным оказалось то, что он не шевелился. Из-за слез, что постоянно застилали мне глаза, я никак не могла понять, дышит Давыдов или… уже нет.

– Ваня! – кинулась я к нему, упав на колени рядом. – Вань?

Я протянула руку и…

– Его нельзя трогать. – Телохранитель перехватил меня за запястье. – Скорая уже едет. Как и полиция.

– Да-да, – потерянно пробормотала я. – Он живой?

– Пока да, – ответил мужчина.

И от этого его «пока» у меня кровь застыла в жилах.

– Это ты во всем виновата, с*ка! – раздался чудовищный вопль неподалеку от нас.

«Жива», – проскользнула у меня мысль вместе с разочарованием.

Ольгу удерживал еще один телохранитель, предусмотрительно нанятый Давыдовым. Жаль, Иван не смог подстраховаться всюду, подстелить соломки…

– Все не так должно было быть, – как в бреду повторяла она, раскачиваясь. Кровь из раны на ее лбу заливала Ольге глаза. – Это ты должна была сдохнуть, тварь! Я не хотела причинить вред Ванечке… Ванечка, любимый, очнись! Нам суждено быть вместе!

– Господи, она просто больная… – простонала я, не в силах даже собраться с ответом.

Да и какой смысл?  Ольга то кричала, то затихала, то сыпала проклятиями, то хохотала. Она явно была неадекватной или под чем-то…

Вскоре даже на свежем воздухе стало душно от людей: полиция, медики, журналисты…

Поездку в скорой я не запомнила. Ваню сразу же забрали в реанимацию, ему предстояла сложная операция, и не одна…

Меня тоже обследовали, но никаких повреждений не обнаружили. Ни одной гребаной царапины!

– Вам повезло, родились в рубашке, – улыбнулся пожилой доктор.

На самом деле никакого везения не было, Ваня просто накрыл меня собой, а сам вылетел через лобовое стекло после удара... Герой на всю голову! О чем он только думал!

Кто бы знал, как же я злилась… И эта злость подпитывала меня, помогала держаться, не сломаться в ожидании вердикта.

– Шуша, девочка моя! – Когда в больничном коридоре появилась бледная Лампа, мне немного легче задышалось. Совсем чуть-чуть отпустило, но камень будущего горя уже сдавливал грудь. Предчувствие было плохим. – Как ты?

– Я нормально, а Ваню оперируют, – простонала я. – Ты не знаешь, если операция длится уже четыре часа, это хорошо или плохо? Наверное, хорошо, правда? Значит, он еще жив… Значит, он еще борется…

– Иди сюда. – Лампа раскрыла объятья, и я тут же прильнула к ее теплой груди в попытке отыскать хотя бы временное убежище. – Давыдов боец, он обязательно справится.

– Надеюсь, бабушка… Очень на это надеюсь, – призналась я. – Иначе я отправлюсь за ним и насильно притащу обратно!

– Все будет хорошо, Шуша, – пообещала Лампа, но оттого, что она привычно не исправила меня в обращении и спустила «бабушку», становилось не по себе.

– Я же не смогу без него, понимаешь?

И почему я осознала это так поздно? Почему мы начинаем ценить только тогда, когда потеряем? Ну почему?!

– Ну-ну, моя девочка… – ворковала мне в макушку бабушка, только ее слова не несли должного успокоения, внутри меня бушевало цунами.

В эти часы ожидания, самые тяжелые часы в моей жизни, что я только не передумала! Все обиды, все мои претензии к Давыдову поблекли, стали несущественными… Мы оба с Иваном не безгрешники, но он сумел сделать шаг навстречу, а я вновь осталась лелеять собственную гордость.

Только вот теперь и понятия не имела, как же буду жить дальше. С гордостью, но без любимого мужчины.

Исправить можно все, кроме… смерти.

Когда в любое мгновение за стеной реанимационного блока могло остановиться сердце Вани, моего Вани, все приобретало совершенно иной смысл. И я без него чувствовала себя словно оболочка без души.

Одно дело – взбрыкивать, мучить его, наказывать за причиненные обиды и знать, что все в порядке. И совсем другое – понимать, что время вспять не повернуть и ты больше никогда не сможешь услышать любимый голос, прикоснуться, заглянуть в родные глаза, да просто помолчать рядом. Или же не рядом, но зная, что где-то там бьется сердце того, кто в твоей душе занимает особое место.

Когда всего этого нет, ты наконец понимаешь, как мало времени нам дается на счастье и как часто мы растрачиваем его зазря.

Любовь настолько волшебная сила, что способна простить все, наполнить иссушенное отчаяньем русло, окутать нежностью, вернуть веру и надежду. Любовь способна…

Так почему же я предпочла заставить ее умолкнуть в угоду собственной гордости? Да просто струсила!

А теперь последним воспоминанием Вани будет то, как я от него отказалась. От нас отказалась…

Операция длилась больше десяти часов. Все это время я не жила – я увязла в ожидании, как муха в паутине. Лампа носила мне чай, пыталась заставить поесть, общалась с журналистами, поддерживала связь с мальчишками, что остались на попечении у Большого…

Я отмечала все происходящее как-то вскользь, точно выключилась и смотрела фильм, в котором мне была отведена эпизодическая роль.

Момент, когда хирург появился в коридоре, включил меня обратно в жизнь. Мужчина был уставший, но не это притянуло мое внимание, а заляпанная кровью операционная форма.

– Мы сделали все, что могли. Операция была тяжелой, пациент потерял много крови. Перелом голени со смещением, перелом двух ребер, сотрясение мозга средней тяжести, перелом ключицы… – Врач сжал переносицу пальцами, точно пережидал приступ головной боли. – Еще и эта язва стала причиной внутреннего кровотечения…

– Он у-умер?

* * *

– Нет, я не могу! – возопила Лампа и попыталась самостоятельно расстегнуть замок на платье. – Это была ужасная идея, отменяй все.