Читать книгу - "Моногамист - Виктория Мальцева"

— Пусти же… Лёша точно сейчас нас заметит!

Сжимаю её ещё плотнее, удерживая на себе и не позволяя даже шевельнуться:

— Что плохого в том, что родители любят друг друга, что не прячут свою нежность? Почему ссориться и выяснять отношения при детях можно, а любить нельзя?

— В каком смысле любить?

— Ну не в том, на который ты намекаешь! Уверен, что детям не вредно, а даже полезно учиться у родителей дарить ласку тем, кого любишь…

Жена задумчиво утыкается своим носом мне в шею:

— Ты, правда, так думаешь?

— Конечно! Чему мы можем научить их, если не любви? Науки они познают в школе, принципы взаимодействия с социумом — там же, но где их научат любить?

— А это наука?

— Думаю, да… Любить ведь тоже нужно уметь… Правильно…

— Тебя кто научил?

— Сам учился, шишки набивал…

— И сейчас продолжаешь…

— Конечно, не без этого. Как и ты, впрочем, тебя ведь тоже любить не научили, ты всё сама…

— Не знаю, никогда не задумывалась об этом. Но при детях мне неудобно…

— Мы ведь вместе навсегда, до самого конца? — внезапно вырывается из меня терзающий давным-давно вопрос.

Лера снова поднимает голову, смотрит уже серьёзно:

— Почему спросил?

— Хочу стабильности, надёжности. Хочу, чтобы моя жизнь была под контролем, чтобы было ясно, что день завтрашний несёт.

— Никто не может быть уверен в том, что случится завтра. Особенно ты.

— Почему это «особенно я»?

— Сам знаешь…

Резко вырывается, но я вновь не отпускаю…

— Ты что, решил играть сегодня в доминанта? Нет, я, конечно, признаю, что мужчине должна принадлежать главная роль, но нужно же и меру знать!

— Никому в семье не должно принадлежать главенство, не может быть главных и второстепенных, только двое равноправных, равнозависимых, равнобеспомощных друг без друга, а потому разумно сознающих необходимость в каждом вопросе приходить к консенсусу.

— Да? А почему ты меня тут держишь как клещ? Когда я хочу уйти уже полчаса!?

— А это я просто капризничаю! — отвечаю, широко улыбаясь. — Сама виновата, слишком надолго оставила меня одного, теперь я плохо справляюсь со своими руками! Я им говорю: «Ну отпустите же её, вон она нервничает, сейчас заедет мне ещё!» А они в ответ: «Да пошёл ты!» И так как страдать моей физиономии, они с головой тут совместно маются, как бы тебя занять, отвлечь…

— Перестань нести чушь и… И я, блин, попросила же уже прощения и словом и делом, хватит вспоминать об этом!

— Клянусь, я давно забыл! Само вырвалось, это не я! Это всё мой рот!

— И руки у тебя сами по себе, и рот, и голова, и физиономия! А сам ты хоть что-нибудь решаешь?

— Случается! Но с тех пор, как в моей жизни завелась ты, я всё хуже и хуже справляюсь! Вот смотри, изо всех сил сейчас сдерживаю свои руки, ноги и ещё… кое-что, которые настойчиво требуют тащить тебя в спальню, но я пока держусь, заметь!

— Да ты просто герой!

— А то!

Долго смотрю ей в глаза, затем внезапно вскакиваю, хватаю её на руки и несу мимо ошарашенной Эстелы наверх, в нашу спальню.

— Ты чего творишь!? — хохочет любимая жена, крепко сжимая мою шею кольцом своих тонких рук.

— Прости, любимая, кажется, я всё таки проиграл решающую битву… Больше не герой… Сокрушаюсь и предвкушаю…

— Смотрю, ты просто капец, как расстроен!

— Убиваюсь, прям… — открываю ногой дверь в спальню, затем захлопываю обратно, защёлкивая замок…

А двери в нашем доме звуконепроницаемые…