Читать книгу - "Опасное увлечение - Керриган Берн"

Их проводили взглядами. Милли было не привыкать.

Благодаря ее известности везде, где бы она ни появлялась, люди неизменно на нее смотрели, но у нее возникло сильное подозрение, что на сей раз в центре внимания была отнюдь не она.

По мере углубления в дебри «Сапфирового зала» делалось все сумрачнее и скандальнее. В темном уголке коридора две очаровательные женщины сплелись в страстных объятиях, взасос целуя друг друга. В их страсти читалось отчаяние. Отчаяние, рожденное слишком долгим сопротивлением неутолимому желанию.

Отголосок этого желания отозвался и в теле Милли, когда, следуя за мистером Драмлом, она остановилась в узком укромном уголке под лестницей. Люстра в вестибюле светила вполнакала, создавая интим, но давая достаточно света, чтобы в углу легла непроглядная тень.

В эту тень они, искавшие темноты, и нырнули. Задыхающаяся Милли оказалась прижата незыблемым торсом Бентли Драмла к стене, словно узница.

Узница добровольная, но все же узница.

Господи, она никогда так не поступала. Конечно, случалось ей украдкой срывать или дарить поцелуи в знак благосклонности. Она беззастенчиво флиртовала, принимала открытое восхищение и даже позволяла за собой ухаживать. Но еще никогда вот так. При всем честном народе, с незнакомцем, от которого ей не надо ни денег, ни льгот.

Исключительно ради наслаждения.

Так он стоял мгновение или, быть может, вечность. В темноте их дыхания мешались. Вино, портвейн и желание.

Из-за люстры, ореолом освещавшей его рыжие волосы, его лица она почти не видела. Однако Милли точно знала, что оба они не ангелы, а с таким таинственным и чувственным мужчиной дорогу в ад она себе проторит за один вечер.

И лучше уже начать.

Она потянулась к нему, приглашающе приподнимая рот, но он не давал ей двигаться. Он просто стоял против нее, грудью приподнимая ее груди, и держа ее большими руками за талию. В его движениях ощущалась непонятная ей нерешительность.

Милли знала, что он немного ее видит. Ее манящий взгляд на сей раз был непритворен, и его руки, наконец, зашевелились.

Этот мужчина всегда делал не то, что она от него ожидала. Даже сейчас его руки не блуждали, а двигались целеустремленно. Сжали ее талию. Потом ребра, еще больше затруднив и без того уже прерывистое дыхание. Сам он судорожно втянул воздух, добравшись до ее грудей, но на них не остановился. Не накрыл ладонями и не сжал, не полез под корсет погладить ноющие от боли соски.

Его руки просто продолжали ползти вверх по ее голой груди и плечам, и мозоли на его ладонях царапали ее нежную плоть, вызывая холодные мурашки по всему телу.

И он все еще не поцеловал ее. Между их губами оставался ничтожный просвет, а его руки медленно ползли к ее горлу.

Милли, уже не стесняясь нарастающего в ней возбуждения, издала сладострастный стон. Кто бы мог подумать, что желание могло быть таким восхитительно всепоглощающим? Томительное ожидание в плену этих рук — больших, мозолистых рук — лишает последних остатков гордости, и ты принимаешься умолять.

— Обещаю, больно не будет, — прошептал он, когда его пальцы вкрадчиво подползли к ее шее, а затем под подбородок, и замерли.

Ей уже больно. Больно в тех местах, о которые лучше не думать. Милли почти не могла дышать, как в тугом корсете.

— Если вы меня не поцелуете, я умру, — призналась она.

Он застыл.

Дрожа от не находящего разрядки чувственного возбуждения, она, привстав на цыпочки, прильнула к нему, впившись губами в его губы.

Поцелуй был таким же жадным, как и внезапным. И хотя его глаза, может, и остались холодными, рот был горяч и отдавал вином и мужчиной. Она самозабвенно поцеловала его, упиваясь тем, как вздрогнуло и мгновенно напряглось его тело.

От его грубых пальцев на ее горле до твердого естества в брюках.

Едва Милли ощутила его твердость, как набухли ее чувствительные груди под корсетом, налившись и отяжелев. Зудящая от желания кожа требовала, чтобы он обнажил ее, сорвав ставшие стесняющими одежды. Немедленно.

Его язык вторгся, наконец, в ее рот, а из ее горла вырвался стон одобрения. Сначала он большими пальцами провел по ее ключицам, потом принялся ласкать ложбинку на ее горле, гладить подбородок, линию щеки, наслаждаясь ею с ненасытной жадностью гедониста.

Милли почувствовала, что он погружается в нее, как она в него. А поднимавшаяся в ней плотская женская сила еще жарче распаляла ее желание. Ей хотелось, чтобы он еще глубже ушел в нее. Вкусил ее. Сверху, и снизу, и изнутри.

Быть может, их сегодняшняя встреча предначертана. Быть может, он тот мужчина, которого она ждала, сказочный герой, который ее завоюет и покорит ее сердце.

Его пальцы вновь легонько стиснули ее горло, и у нее перехватило дыхание. И она застонала от судороги страха, сладкой волной пробежавшей по нервам и влажным омутом оросившим ее между бедер.

— Еще, — потребовала она, обнимая его за шею и ластясь к нему как кошка, требующая, чтобы ее погладили.

Его проклятие утонуло в пещере ее рта, и в этот момент она поняла, что им обоим во что бы то ни стало необходимо довести происходившее между ними до конца.

Прежде чем ведущая в зал дверь с грохотом распахнулась настежь, из-за нее раздался шум, послуживший им предупреждением. По полу вестибюля, путаясь в ворохе юбок, катались две женщины, плюясь, ругаясь и жестоко царапаясь. В одной из них они узнали ту, что в соседней комнате целовалась с подругой.

Другая была им незнакома.

Милли и мистер Драмл отскочили друг от друга, внезапно оказавшись в окружении буйной толпы, шумно и горячо выражавшей одобрение и поддержку дерущимся дамам. Некоторое время Милли на них смотрела, ошеломленная тем, что женщины могут быть настолько жестоки друг к другу.

Но, подумалось ей, ревность — сильное чувство.

— Эй, — крикнула она через плечо своему потенциальному любовнику, — не хотите ли вы…

И запнулась, поскольку слова оказались обращенными в пустоту.

Он исчез.