Читать книгу - "Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман"

А еще усы. Конечно, усы. Куда же такому молодцу без усов. Что ж он будет молодцевато подкручивать на местных танцах?

Ладно, хорош издеваться над бедным мужичком. Можно подумать, сама от него далеко ушла по общественной лестнице…

Нила брела по терренкуру уже довольно долго. Накопившаяся водяная морось начала потихоньку стекать по ее подмерзшим щекам. Но не поворачивать же назад?

А вот и деревянный мостик над длинным узким прудом.

Ровно половина маршрута.

По мостику пройдет, дорожка вильнет вправо, и дальше с каждой минутой будет приближать ее к неэстетичному, но, по крайней мере, сухому и относительно теплому зданию пансионата.

Мостик, по моде прошлых лет, был деревянным и горбатеньким. Идти следовало осторожно: некоторые планки отсутствовали. Провалиться не провалишься, однако шваркнуться об мокрые деревяшки – легко.

На верхней части выгнутости остановилась, подошла к перилам и посмотрела на воду.

По ней, неспешно кружась, плыли желтые сопревшие листья и мелкий сор. Совершив пару пируэтов, они исчезали под мостом.

«Утопиться, что ли?» – пришла в голову свежая мысль.

Пришла и ушла.

Это был явно не ее метод.

К тому же в самокопаном мелком прудике легче было промокнуть и простыть, чем реально утопиться.

«Ладно, хорош деградантствовать», – приказала себе Нила. Она отпустила деревянное перило и продолжила путь.

Точнее – попыталась продолжить.

Потому что каблук попал-таки в выщербленное пространство между планками и застрял в нем. В то время как небольшое, но крепкое ее тело еще продолжало движение вперед.

В общем, долбанулась Нила об мостик вовсе не элегантно и не эстетично, совсем не так, как должна была бы упасть хрупкая невысокая блондиночка.

Грохнулась, как лошадь с застрявшим копытом.

Что, собственно, и имело место. Правда, не с лошадью.

Внизу что-то явственно хрустнуло.

«П…ец каблуку», – подумала с ненавистью библиотекарша.

О, господи! Она никогда раньше таких слов не произносила! Даже мысленно.

Может, потому что сапоги были дорогими и новыми? Три месяца на них копила.

Аж слезы выступили от обиды.

Взглянула вниз – каблук на месте.

Значит, хрустнуло в ноге.

Даже как-то легче стало. Нога не болела, и каблук цел.

Ну, ладно. Надо подниматься. Не лежать же на мостике под дождем?

Она оперлась руками о доски и попробовала встать.

Вот теперь нога заболела.

Да еще как!

«Черт, это может быть дороже сапога!» – вдруг дошло до Неонилы.

А еще она поняла, что если не сможет встать, то придется ползти больше километра.

Вымажется, как свинья. И медаль ей никто за подвиг не даст.

Почему-то стало смешно.

А по щекам побежали слезы.

И ведь придется ползти – ни один здоровый человек на прогулку в такую погоду не выйдет.

Нила еще раз попыталась подняться, и снова боль пронзила лодыжку.

Смешно уже не было.

Она дала себе волю и разревелась, как в детстве.

– Чего ревем? – деловито спросили Нилу. Та испуганно подняла глаза. Крепкий мужик с усами смотрел на нее сверху вниз. Разве что усы его, намокнув, сильно потеряли в молодцеватости. Ну, правильно. Кто ж еще, кроме нее самой и этого дебила выйдет гулять в такую погоду.

– Ногу подвернула, – нехотя созналась она.

– А потому что не положено в такую погоду дамочкам гулять, – строго сказал тот.

– Почему это не положено? – разозлилась Неонила. Он еще будет ей нотации читать!

– Потому что не положено! – отрезал мужик.

– А вам положено? – съязвила она.

– Мы не на каблуках, – достойно ответил тот. И крыть нечем.

– Меня Петр Иваныч зовут, – галантно представился мужчина. – Бойко! Прапорщик в отставке.

– Нила, – мрачно ответила Беляева. Смотреть на дебилоида снизу вверх было отчего-то обидно.

– Чего? – не расслышал мужчина-прапорщик.

– Неонила! – рявкнула девушка.

– Понял, не глухой, – спокойно отреагировал Петр Иваныч. – Сейчас мне на плечи сядешь.

– Куда сяду? – ужаснулась библиотекарша.

– На плечи, куда еще? Или ты жить здесь решила?

– А можно я на вас обопрусь? На одной доге доскачу.

– Не положено, – мрачно сказал Бойко. – Еще вторую повредим.

– Да кем не положено-то? – Неонила потихоньку впадала в бешенство. – Можно подумать, правила есть, как падать и как скакать.

– На все есть правила, – спокойно ответил усатый философ. – А кто их нарушает, тот ноги ломает.

«Елки-палки, он еще и поэт!».

А мужик тем временем опустился вниз, протянув к ней длинные загребущие руки. Запахло дешевым табачищем. Неонила машинально отшатнулась.

Тот терпеливо ждал.

– Так идем домой, или здесь поживете? – наконец поинтересовался он. Вопрос был поставлен ребром, и Нила, вздохнув, сдалась.

Сначала прапорщик Бойко нес ее на руках. Но хоть и невысокая была библиотекарша, и не толстая, однако путь был неблизкий. Поскольку садиться на шею она отказалась категорически – уж слишком поза какая-то интимная – Петр Иваныч просто перебросил ее, как мешок с морковкой, через плечо и поволок к пансионату.

Было неудобно, тряско и ужасно обидно.

Но другого выхода не наблюдалось. Нила не сомневалась, что, если она опять взбунтуется, то снова услышит что-нибудь типа – «Ну, живи тут».

У самого пансионата встретили Нилину коллегу – Беллу Эдуардовну. Они познакомились в первый же день. Нила все собиралась зайти к ней в гости, но так и не собралась. Хорошие книги привезла с собой, а в разоренном пансионате никаких интеллектуальных открытий не ожидала.

– С охоты, Петр Иваныч? – неделикатно поинтересовалась коллега.

– Да вот, на каблуках некоторые гуляют, – ответил, тяжело дыша, тот. – Лодыжки вывихивают.

– На каблуках не положено, да? – судя по всему, Белла Эдуардовна уже познакомилась с мировоззрением отставного прапорщика.

– Не положено, – беззлобно согласился тот. – А где врачиха?

– Мирра Леонидовна в отпуске, – «обрадовала» Белла. – Со вчерашнего дня. Через три недели будет. А сам вывих не вправишь?

– Вправлю, почему нет? – похоже, Петр Иванович был на все руки мастер. И ноги.