Читать книгу - "Бегство к любви - Саманта Тоул"

На повороте я съезжаю с автострады и подруливаю к автозаправке.

Паркуюсь на стоянке перед зданием. Выключив двигатель, проверяю двери: заперты. Затем в зеркало заднего обзора осматриваю глаз. Жуткое зрелище.

Лезу в бардачок за влажными салфетками, которые всегда держу на всякий случай. И только теперь замечаю свою сумку в нише для ног, куда я ее бросила, убегая из дома отца. Радости моей нет предела.

У меня есть деньги.

В свою квартиру я вернуться не могу. Это исключено. Когда Форбсу надоест искать меня, он будет ждать там. Похоже, что ночевать мне сегодня придется в мотеле.

Я поднимаю сумку на пассажирское кресло. Документы, касающиеся моей матери, все еще в ней. Я осторожно трогаю их кончиками пальцев.

Звонит мобильник. Я вздрагиваю от неожиданности.

Форбс.

Дрожащими пальцами я отклоняю вызов и выключаю телефон.

Влажными салфетками вытираю лицо. При более близком рассмотрении вижу, что порез глубокий. Надо заклеить пластырем. Вообще-то, необходимо наложить швы, но я сейчас не в том состоянии, чтобы сделать это самой, а чтобы обратиться за помощью в травмпункт, даже речи быть не может.

Ничего, поживу и со шрамом. Не впервой.

В аптечке, что у меня в багажнике, пластырь должен быть. Всегда наготове. Такая уж я. Не мешало бы и лед приложить. Посмотрим, что есть в мотеле.

Я достаю из сумочки темные очки в пол-лица, надеваю их, чтобы спрятать обезображенный глаз. Ничего, что идет дождь. Я вешаю сумочку на плечо, открываю дверцу машины и выхожу под ливень.

Открыв багажник, беру оттуда аптечку, сую ее в сумку и иду в мотель.

Администратор, женщина средних лет, едва удостаивает меня взглядом, записывая в журнал. И слава богу. Видок у меня еще тот: на лице солнцезащитные очки, сама вся промокла до трусов, одежда в крови.

Без лишних слов женщина вручает мне ключи. Я благодарю ее и иду прямиком в свой номер. По пути хватаю из автомата банку содовой. Приложу вместо льда.

Открываю дверь номера. Меня приветствует застоявшийся запах дешевого освежителя воздуха. Вхожу в комнату, закрываю за собой дверь, запираю ее. Снимаю очки, кладу их в сумку, сумку бросаю на кровать. Сажусь. Матрас жесткий, неудобный. Одной рукой прикладываю к глазу банку содовой. Другой – хватаюсь за край кровати, стискиваю одеяло.

И даю выход своему горю. Лью слезы, которые сдерживала весь вечер.

Не знаю, долго ли я так сижу, плача, но вот наконец слезы иссякли. Я иду в ванную, раздеваюсь.

Меня одолевает потребность наесться и опорожнить желудок, но я боюсь выйти из номера.

В данный момент каждое мое решение продиктовано страхом.

Я застирываю в раковине кровь на рубашке, вешаю ее на полотенцесушитель. Включаю горячую воду и залезаю под душ. Мне необходимо смыть с себя зловоние Форбса, отчиститься от его прикосновений, и тогда у меня все будет хорошо.

У меня все будет хорошо.

Вспоминая о том, что недавно случилось со мной, я чувствую, как слезы снова обжигают глаза. В горле застрял комок, торчащий, словно кусок сухого дерева. Борясь со слезами, готовыми опять хлынуть из глаз, я делаю глубокий вдох, беру гостиничное мыло и начинаю скрести себя. Когда мне кажется, что я смыла с себя грязь Форбса, я хватаю полотенце, вытираю волосы. Затем тело. Жаль вот, что зубы почистить не могу. Утром надо будет купить зубную щетку и пасту.

Я возвращаюсь в комнату, достаю из сумки аптечку.

Антисептиком обрабатываю рану, заклеиваю ее пластырем. Достаю из аптечки пару таблеток «Адвила», глотаю их.

Мне совсем не хочется надевать одежду, в которой я была, но другой у меня нет. Трусики я не трогаю, а бюстгальтер надеваю и нижнюю часть тела оборачиваю полотенцем.

Забираясь на кровать, поджимаю под себя ноги и смотрю на свою сумку.

В ней – договор о «передаче Мии» и адрес матери.

Никак не могу поверить в то, что она жива. И главное, не могу поверить, что она от меня отказалась. Так вот просто. Росчерк пера, и она больше не моя мать.

Не понимаю, что это вообще за процедура.

Я обескуражена, сбита с толку. Меня раздирают противоречивые эмоции. Я рассержена. Нет, я в ярости. Она все время была где-то рядом, пока я влачила мученическое существование с Оливером.

Она меня бросила.

Оставила с ним.

Она хоть знала, что он за человек? Кому она оставила своего ребенка? Неужели она ушла по своей воле, оставив меня с этим чудовищем?

Я должна верить, что она ни о чем не догадывалась, потому что иначе… нет, сама мысль об этом невыносима.

Я не могу сейчас думать об этом. И не хочу.

Слишком много всего произошло со мной сегодня. Осмыслить это я не в состоянии.

Мне нужно поспать.

Стараясь ни о чем не думать, я вытягиваю ногу и кончиками пальцев спихиваю сумку с кровати. Выключаю свет и залезаю под одеяло.

Закрыв глаза, прислушиваюсь к далекому шуму движения на автостраде, пытаясь сосредоточиться только на этих звуках.

Интересно, Форбс ищет меня? А если найдет?

Я вскакиваю с кровати, хватаю тяжелый стул, что стоит у стола, и, подтащив его к двери, ставлю вплотную под дверной ручкой. Нужно было бы спрятать машину за мотелем, а не оставлять у входа на всеобщее обозрение, но сейчас из номера я ни ногой.

Но ведь я так далеко от Бостона. Форбсу и в голову не придет искать меня здесь. Раньше я никогда не покидала Бостон.

От этой мысли мне стало грустно.

Я никогда не покидала Бостон. Ни разу в жизни.

Существовала только в пределах Бостона. А в то же время моя мама вела где-то совершенно иную жизнь, жила без меня.

Я снова забираюсь в постель, щелкаю пультом и включаю телевизор, приковывая взгляд к экрану, чтобы отвлечься от того, что происходит у меня в голове.

В ней нет такого местечка, где я хотела бы сейчас оказаться.