Читать книгу - "Голос любви - Кэрол Дин"

Ожидая ее около часа назад в библиотеке особняка, Блю с ужасом думал о предстоящем вечере. Но стоило ему взглянуть на появившуюся Симону, как этот ужас сразу же сменился сладкими предвкушениями. Симона не вошла, а вплыла в комнату в чем-то белом и полупрозрачном, открывавшем белоснежные плечи и обрисовывавшем соблазнительные округлости. Ниже пояса это «что-то» спадало воздушными, как пена прибоя, складками до самых щиколоток. В целом нельзя было не признать, что выглядит она потрясающе.

Руки Блю дрожали, а когда Симона попросила его помочь ей надеть вечерний пиджак, он почувствовал такую же дрожь во всем ее теле. Она явно нервничала по поводу предстоящего вечера не меньше — если не больше, — чем Блю. Позднее, в машине, он попытался задавать ей вопросы, желая побольше узнать о ее матери, но она коротко отвечала, что он вскоре увидит ее сам, и поспешила перевести разговор на другую тему — о предстоящей сделке с Хэлламом и о том, как она важна для «Анджаны».

Блю слушал, но не слова занимали его, а ее мягкий голос и полные, сочные, соблазнительные губы. Глядя на них, трудно было думать о бизнесе.

Сейчас Блю стоял в углу роскошного зала и смотрел, как Симона в противоположном конце разговаривает о чем-то с солидным мужчиной в смокинге, еле сходящемся на его необъятном животе. Этот толстяк сразу же набросился на Симону, едва та успела войти в зал. Оторвав глаза от своей спутницы, Блю присел за столик, который был заказан для них, и стал, потягивая вино, рассматривать публику в зале.

Окинув ее взглядом, он готов был восхищенно присвистнуть, если бы ситуация не запрещала ему это. Судя по всему, здесь собрались люди, капиталы которых в общей сумме с лихвой превысили бы годовой бюджет США. Блю не считал себя бедняком, но по сравнению с этими людьми был, конечно же, нищим. Впрочем, как поговаривал покойный Томас Блюделл-старший, «богат не тот, у кого много денег, а тот, кому хватает того, что у него есть». Блю того, что у него было, вполне хватало.

Он улыбнулся с чуть заметной светлой грустью, вспомнив своего отца — аптекаря в маленьком городке и неисправимого филантропа, но с мудрой философией. Поставив свой бокал на стол и вращая его за ножку, Томас Блюделл-младший погрузился в воспоминания. Отец умер год назад, и Блю до боли не хватало кристально ясного взгляда его мудрых голубых глаз.

Неожиданно на его плечо легла чья-то рука. Он поднял глаза и встал из-за стола.

— Блю, я хочу представить вам Гаса Хэллама. — Симона указала на мужчину, стоявшего рядом с ней. — Мистер Хэллам, Блюделл на данный момент замещает Нолана, занимается финансовым анализом…

Блю подал руку новому знакомому. Хэллам был высоким, худощавым, безукоризненно одетым мужчиной лет, как казалось, сорока. Глубокие темно-серые глаза, чопорные манеры. Явно не из тех мужчин, что любят выпить с приятелями пива и пофилософствовать о жизни.

— Блю? Необычное имя, — сухо произнес Хэллам.

— Лучше, чем то, вместо которого оно используется, — произнес Блю, не удостоив, однако, собеседника дальнейшими разъяснениями — впрочем, не столько потому, что не хотел, сколько потому, что в этот момент к их компании присоединилась подвижная и непрестанно верещащая дамочка довольно пышных габаритов.

— Гас, котик, где наш столик? Я немедленно должна сесть, у меня просто ноги отваливаются — весь день по магазинам… — Она взяла Хэллама под руку. Волосы шумной дамочки были огненно-рыжего — явно ненатурального — цвета. Закат на островах Сан-Хуан, подумал Блю, и то не являл столь ярких красок.

— Мы, кажется, сидим здесь. — Хэллам кивнул на столик, из-за которого только что поднялся Блю. — Я не ошибаюсь, Симона?

— Нисколько, — откликнулась та. — Садитесь, пожалуйста, мисс… — обратилась она к рыжеволосой толстухе.

— Шандра. Шандра Маккуэйд.

— Мисс Шандра, садитесь, пожалуйста, если вы устали. Я знаю, как тяжело бывает порой ходить по магазинам. — Симона бросила многозначительный взгляд в сторону Блю. Он усмехнулся, но она не удостоила его ответной улыбкой. По сути, подумал Блю, она ни разу не улыбнулась ему с самого момента их встречи. Впрочем, его не оставляла надежда вскоре исправить это положение. Он предупредительно подставил стул уставшей от магазинов Шандре и заботливо усадил ее.

— Присядем, — предложил Хэллам. — Джозефина — и ужин — наверняка скоро будут.

Когда они расположились за столом, к ним присоединились толстяк в готовом лопнуть на нем смокинге, бывший, как оказалось, каким-то графом в одиннадцатом поколении и весьма крупным спонсором британского отделения «Анджаны», и его жена. Блю достаточно в свое время повращался в этих кругах, чтобы знать, как важны связи с подобным спонсором.

По залу вдруг пробежал ропот, и взгляды присутствующих устремились в одну точку.

— Кто это? — спросила Шандра, глядя в направлении двери.

Симона выпрямилась на своем стуле, как аршин проглотила.

— Это Джозефина Дукет, Шандра, — произнесла она.

— Ваша мама?

Блю заметил, как Симона вдруг скривилась, но затем сумела взять себя в руки и изобразить улыбку.

— Да. Моя мать.

Блю посмотрел в том направлении, куда были обращены все взгляды.

Джозефина и впрямь была заметной фигурой. Намного выше, чем дочь, и черты лица более резкие. Волосы, когда-то, без сомнения, такие же иссиня-черные, как и у Симоны, были сильно тронуты сединой. Как ни странно, это ее не старило. Блю знал, что Джозефине никак не меньше пятидесяти пяти, но выглядела она гораздо моложе. Не многие женщины в ее возрасте могли позволить себе появиться в таком открытом облегающем платье.

Джозефину сопровождал какой-то молодой человек, галантно снявший с ее плеч плащ при входе и протянувший его швейцару. На вид парень почти годился Джозефине во внуки.

— Вы удивлены? — Взгляд Симоны встретился со взглядом Блю.

— Что, это у меня на лице написано?

— Все бывают удивлены при первой встрече с Джозефиной. Почему вы должны быть исключением?

— Я ожидал, пожалуй, что она будет старше на вид, но подумал сейчас не об этом.

— О чем же?

Он наклонился к самому ее уху:

— Я подумал, — прошептал он, — что дочь гораздо красивее матери.

Она отстранилась от него.

— Не действуйте мне на нервы, Блю. — Это был не приказ, а скорее мольба.

— И не думаю, — произнес он, слегка понизив голос. — Это комплимент, совершенно искренний. Вы красивая женщина, а я… я мужчина, который умеет это ценить.

— Вы бы лучше ценили то, что в ближайшие три недели я — не красивая женщина, а ваш босс, и оставили бы ваши комплименты при себе. — Тем не менее Блю заметил, что от его слов Симона слегка зарделась, как юная барышня.

— А что, если женщина — мой босс, то она уже не может быть красивой?

— Если женщина — ваш начальник, то она может приказать вам не превышать ваших полномочий.