Читать книгу - "Как продать душу. Краткое руководство для светской львицы - Кэтлин О'Рейли"

Вот как сейчас.

Краем глаза я замечаю Кимберли. На ней шикарное платье от Диора — интересно, на какие шиши Марв его купил? А может (этого только не хватало!), он ее бросил и Кимберли доит теперь другую корову, которая в зелени по самые развесистые рога?

Снова приступ ярости. Надо бы показаться психотерапевту. Когда я буду на восьмом уровне, я просто превращу Кимберли в жабу. (Ничего, Ви, подожди немного, скоро ты сможешь растворять в воздухе неугодных за двадцать четыре часа.)

Тут ко мне подходит Гарри, и я забываю о Подстилке Кимберли.

В голове у Гарри крутится одна-единственная мысль.

«Сегодня я затащу ее в постель. Так, первым делом похвалить платье».

— Ви, ты сегодня обворожительна. Платье — чудо. Это Холстон?

Гарри — всего-навсего мужчина, напоминаю я себе. Что с него взять? Я делаю изящный поворот — пусть полюбуется моей ослепительной фигурой, которая кажется еще ослепительнее в черном со стразами платье.

— Ты заметил!

Я изображаю экстаз и целую Гарри, потому что мне нравится с ним целоваться. Гарри умеет выбрать момент, когда какой-нибудь папарацци смотрит в его сторону, и приложится так, что всем сразу ясно: у этих двоих бурный роман. Я не возражаю — люблю, когда мои фотки появляются в светской хронике. Мы целуемся для очередного репортажа; как только нас перестают снимать, Гарри отстраняется и вытирает с губ мою помаду.

Да, Гарри, я тебя тоже люблю. С грацией пантеры беру бокал с проплывающего мимо подноса и делаю большой глоток шампанского «Моэ».

Кимберли давно уже наблюдает за мной из другого конца зала. Интересно, хватит у нее наглости подойти? С помощью магии я поправляю подпорченный Гарри макияж, придаю дополнительное сияние коже, глазам и волосам. Я выгляжу восхитительно, волшебно, убийственно — и потребовалось мне для этого всего несколько слов:

Солнце Прованса, мерцанье бокалов,

Месяц, как гондола, в волнах канала.

Звездные россыпи, млечные реки,

Ласкайте мне волосы, целуйте мне веки.

(Можете использовать это заклинание, мне не жалко. В конце концов, каждая женщина в определенные моменты должна выглядеть на все сто. Особенно помогает заклинание после бурной ночи. Вы обязательно оцените чудодейственную силу этих слов. Не стоит благодарностей — после сочтемся.)

Кимберли, похоже, расхрабрилась и гребет в мою сторону. Я крою нежнейшую улыбку, но молчу — сучка должна заговорить первой.

— Ви! Вот не думала, что встречу тебя здесь! Сколько же мы не виделись? Я ужасно соскучилась!

Да-да, так оно и бывает, когда уводишь мужа у подруги. Время быстро летит. Я продолжаю улыбаться одними губами. Последний раз, когда мы виделись с Кимберли, я представляла собой жалкое зрелище. Я дошла до ручки: от диеты никакого толку, задница величиной с Канзас, муж бегает за каждой юбкой.

Когда из всех теток, работавших в крохотном магазинчике готовой одежды в Ньюарке, Паоло выделил меня, я подумала, что попала в рай. Я всегда следила за модой на сумки и, конечно, знала, что Паоло — итальянский дизайнер. Господи, да каждый, у кого врожденное чувство стиля, знал, что за птица Паоло. Была Неделя высокой моды, Паоло приехал в Ньюарк на показ. Мы с ним начали с обсуждения сортов кожи и фурнитуры, и он был первым человеком, который не старался меня опустить. Нет, он говорил со мной как с равной, и я, забитая, закомплексованная неудачница, расцветала от его слов, словно роза под солнцем Тосканы. Никогда прежде я даже не мечтала занять достойное место в мире высокой моды, где каждый норовит перегрызть горло ближнему своему, — я ведь была простой бухгалтершей. Но Паоло меня убедил. Через две недели я встретилась с Люси и обо всем узнала. Наконец-то меня оценили по достоинству, наконец-то поняли, на что я способна. Я подписала контракт и тут же послала Марва куда подальше вместе со всеми его сучками, включая Кимберли.

— Нам обязательно нужно вместе пообедать.

По моему голосу понятно, что скорее ад превратится в ледяную пустыню, чем я сяду за один стол с Подстилкой Кимберли.

Я включаю свои новые способности в надежде увидеть в голове Кимберли: «Да она стала настоящей светской львицей!», но вместо этого читаю: «Боже, у нее сумка «Соната»! В руках она смотрится еще лучше, чем на витрине!»

М-да, пора бы уже и привыкнуть.

Кимберли умело скрывает свою зависть, ну да ничего, я ведь знаю, что она думает о сумке, а она не знает, что я знаю. Раньше мы с Кимберли вместе ходили покупать сумки (на Кэнэл-стрит, в магазины для среднего класса), и ее вкусы мне хорошо известны. Жестом Норы Десмонт она набрасывает на плечи легкий шарф.

— Я обязательно зайду в твой бутик. До смерти хочу увидеть новую коллекцию.

— Как дела у Марва?

Я прикусываю язык. Поздно: слово вылетело. Нельзя было спрашивать, но десять лет, проведенные с этим кобелем, непросто стереть из памяти.

Кимберли долго изучает цементный пол, наконец фыркает:

— Он бросил меня ради своей секретутки.

А Бланш и словом не обмолвилась. С другой стороны, она ведь не каждый день видится с Марвом, да и Марв — довольно скрытный тип.

Во мне поднимается нечто подозрительно похожее на сочувствие, я едва сдерживаюсь, чтобы не рассказать Кимберли о возможности превратить Марва в африканского трубкозуба. Удовольствие от мысли, что всю оставшуюся жизнь Марв будет питаться сырыми муравьями, обойдется ей в целую душу, однако порой месть того стоит, уж поверьте мне.

— Жаль, — говорю я, загнав сочувствие поглубже.

Никогда не думала, что произнесу это слово в адрес Кимберли. Ладно, может, я употребляла слишком резкие выражения, и не такая уж она подстилка, но ведь она трахалась с моим мужем, причем в нашей же постели. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вцепиться Кимберли в патлы.

И все же я выдавливаю дружелюбную улыбку. Иногда полезно практиковать способ дыхания тибетских йогов (шутка). Все из-за того, что я — это я, а Кимберли — нет. Здорово звучит, правда? Мне потребовалось сорок лет, чтобы решиться на такую фразу. Вряд ли Кимберли понимает, до чего больно она мне тогда сделала. Господи, как же я любила Марва! И какая же я была дура! Да, сейчас я красива, богата, знаменита, но смогу ли я избавиться от воспоминаний? Похоже, они будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

— Ви, ты прекрасно выглядишь. Признавайся, тут подтянула, там отсосала, да?

Глаза у меня становятся как у кошки.

— Кимберс, когда подлизываются, о пластической хирургии не говорят.

У Подстилки хватает ума напустить на себя виноватый вид.

— Извини. Обожаю сумочки.

Как она пялится на мою сумку — того гляди съест.

«За такую сумку я бы убила. Может, Ви мне ее одолжит? Хотя бы на один вечер?»

Пожалуй, стоит повернуться на сто восемьдесят градусов и оставить Подстилку Кимберли истекать слюной по поводу моей сумки. Но как-то обидно: она увела у меня мужа, а завидовать будет всего-навсего куску кожи от кутюр. Неужели я не дам ей еще поводов для зависти?