Читать книгу - "В твой гроб или в мой? - Жаклин Хайд"

Такое ощущение, что отель не приспособлен для приема гостей, но я случайно забронировала номер на неправильную дату и заметила свою ошибку, лишь когда сошла с борта самолета смерти. Я надеялась сойти за дурочку — не то чтобы я была таковой, — хлопая глазами и размахивая кредитной карточкой, но я рада, что мне не пришлось этого делать. Меня беспокоит то, что я не видела никого из персонала, кроме старика Дойла и мистера Ворчуна, но наверняка есть и другие, а я их просто еще не встретила.

Я пожимаю плечами, забыв об этой мысли, когда наконец добираюсь до места назначения.

Кухня причудливая, но очень очаровательная. На одной стене большая кирпичная печь, а на другой — арочное окно и новая плита из нержавеющей стали.

Ставя пустую тарелку на маленький столик у одной из кирпичных стен, я вздыхаю про себя, раздосадованная до крайности. Никогда в жизни мне не хотелось ударить человека, с которым я только что познакомилась, так сильно, как этого мужчину.

— Я прекрасно знаю, где они, — подражаю я, задрав нос, как это делал он. Что за мудак. Чертовски красивый мудак.

Достав телефон для проверки социальных сетей я понимаю, что нет сигнала, и поворачиваю за угол, сталкиваясь с кем-то. Грубые руки хватают меня за плечи, и все мое тело загорается, как будто сегодня четвертое июля18.

— О, прости. Я не видела, куда иду…

Конечно, он должен быть высоким, темноволосым и с палкой в заднице19.

— Там, откуда вы родом, женщины обычно выставляют свое тело напоказ подобным образом?

От хриплого звука его голоса я скрежещу зубами, но я ни за что на свете не позволю этому парню испортить мне отпуск. Выставляют напоказ? Его взгляд снова прикован к моей груди, словно она намагничена, а я вцепилась в телефон мертвой хваткой. Кроме сисек больше ничего не существует что ли?

Я расправляю плечи и упираю сжатые в кулаки руки в бока.

— Обычно ты из кожи вон лезешь, чтобы быть мудаком? Если моя пижама так сильно тебя раздражает, не смотри на нее.

Я отказываюсь чувствовать себя неуверенно из-за этого придурка, даже если он действительно похож на греческого бога. Удовлетворение наполняет меня, когда на его лице появляется неуверенная хмурая улыбка. Ни один мужчина не должен заставлять женщину чувствовать себя хуже. Я качаю головой и пытаюсь протиснуться мимо него, но он встает на моем пути.

— Как видишь, ты ошибаешься, — говорит он.

Теперь моя очередь хмуриться, потому что я понятия не имею, о чем он говорит.

— В чем?

Он прочищает горло.

— Меня не беспокоит твоя пижама, если это вообще можно назвать приличным нарядом.

Я хмурюсь, и мой взгляд скользит по нему. Глаза расширяются, теперь я открыто смотрю на эрекцию этого мужчины. Его брюки задраны спереди, и — о боже мой — даже отсюда он кажется огромным.

Я краснею и отворачиваюсь, чтобы уйти.

— Тогда перестань смотреть.

Он практически рычит, от этого звука у меня в животе разгорается жар.

— Прикройся, пока мы не купим одежду в деревне. Выезжаем через час, — говорит он, держа в руках одеяло, которое достал неизвестно где.

Что за черт? Кем этот парень себя возомнил?

— Нет, спасибо.

Кроме того, здесь все еще адски жарко.

Его карие глаза загораются яростью, и я задаюсь вопросом, когда в последний раз кто-то его ослушался. Вам не повезло, сэр, но я не подчиняюсь приказам. Больше не подчиняюсь.

Вся его доминирующая атмосфера вызывает у меня постоянный озноб, но я улыбаюсь, отказываясь сдаваться. Я конечно могу накинуть на себя какую-нибудь одежду, но пошел он. В кои-то веки я собираюсь делать то, что хочу, начиная с этого отпуска, и прямо сейчас я жалею, что не спустилась вниз в лифчике и трусиках, просто чтобы позлить его.

— Надень это.

Хитрая, дерзкая ухмылка кривит мои губы.

— Нет.

Его лицо мрачнеет, когда он толкает его ко мне.

— Черт возьми, женщина, надень это!

— Нет! Я даже не знаю твоего имени, придурок, и мне не нравится твое отношение, — тычу в него пальцем, мой голос повышается с каждым словом, а его лицо искажается гримасой. — На отдыхе я буду носить то, что мне нравится!

Я прочищаю горло и вздыхаю, закатывая глаза. Дойл протягивает мне пару свитшотов и толстовку, его глаза смотрят на все, что только возможно, кроме сисек. У меня всегда была большая грудь, но никогда еще ни один мужчин не относился ко мне так.

— Держи, Обри. Может, они и великоваты, но пока мы не привезем тебе одежду из города, придется потерпеть, — говорит Дойл, бросая на мужчину прищуренный взгляд.

— Или хотя бы постираем твою.

— О, спасибо, Дойл. Это так мило с твоей стороны, — говорю я с улыбкой. Я ни разу не видела, чтобы он смотрел на мою грудь, в отличие от некоторых людей.

— Мадам, меня зовут Влад Цепеш. Я владелец этого замка, и мы увидимся через час или я вошью твое тело в ебаное одеяло, — рычит Влад, отталкивая от меня Дойла, когда проходит мимо.

Я остолбенела, странно возбужденная этим спором, и мне любопытно узнать о его откровенной угрозе. Подождите. Влад Цепеш… как Дракула?

Дойл оборачивается и кричит:

— Эй, куда ты пошел?

— Иди нахуй!

Его слова эхом возвращаются по коридору.

Я смотрю на Дойла, который ухмыляется, как будто наша размолвка вдохнула в него жизнь. Очевидно — они лучшие друзья, что для меня не имеет смысла, потому что Дойл такой милый. А Влад… Нет.

Я показываю большим пальцем в том направлении, куда он ушел.

— Что с ним не так?

— В алфавитном порядке или по степени важности?

— Хммм.

Дойл ухмыляется, прежде чем это переходит в смех.

— Не обращай на него внимания. Если уж на то пошло, то скоро заработает интернет.

— Чувак, я бы точно тебя расцеловала. Идем?

— Э-э, — начинает он, удивляясь, что я спрашиваю, но, думаю, это лучше, чем весь день торчать с мистером Ворчуном.

— Нет. Не идем. Надевай свои ебаные штаны, — говорит Влад, шагая к нам.

— Вау. Я никуда не пойду, приятель, если ты постоянно будешь вести себя как придурок. Я без проблем дождусь Дойла, и он отвезет меня, так что прекрати вести себя так или смирись с последствиями.

— Мадам. Ради сохранения моего рассудка, вы должны прикрыться. Пожалуйста, — Влад морщится, как будто использование хороших манер причиняет ему физическую боль.

Если бы он был немного повежливее, мне было бы почти стыдно из-за того, что у него синеют