Читать книгу - "Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса - Мария Воронова"

Подруга стала отнекиваться, потупясь. Если что и могло смутить Горошкину, так это предложенная ей бескорыстная помощь.

– Никаких возражений! Даже не собираюсь слушать! Для меня это не труд, я за рулем отдыхаю. А на обратном пути заедем с Юлей в «Ленту», все равно собирались.

Юля разглядывала потолок. Рыбаков неточен в формулировках. Разве когда жена три недели зудит: «Давай съездим в „Ленту“», – а муж отвечает: «Ну на фиг», – называется «собирались»?

– Ой, а можно тогда в «Ленту» по дороге туда?

– Для вас, Машенька, все, что угодно.

Оказывается, Филипп знал о Машкиной геройской операции. Пациент оказался старейшим токарем завода, и Рыбаков принял живое участие в его судьбе. Дорогой он все расспрашивал Машку, как прошла резекция аневризмы и что нужно для скорейшего выздоровления.

Юля смотрела, как Горошкина набивает корзину убогими продуктами. Гречка, стиральный порошок по скидке, отвратительное дешевое постное масло.

– Не стесняйтесь, Машенька, берите всего побольше. Я, разумеется, оплачу.

Горошкина замерла. Насколько Юля знала подругу, сейчас она начнет не наполнять корзину, а выгружать товары.

– Серьезно, Машенька. Должен же я как-то отблагодарить вас за великолепную работу. Деньги совать некрасиво, так примите хоть эту маленькую услугу.

Покраснев, Машка обморочным голосом уверила Филиппа, что взяла уже все, что хотела.

– Эх, Мария! – Он с шутливой укоризной отнял у нее тележку. – Вы, оказывается, безалаберная хозяйка. Придется брать дело в свои руки. Так. Чай надо? Надо!

Подхватив Машку, Рыбаков уверенно двинулся по рядам. Юля со своей тележкой плелась сзади, от злости не соображая, что нужно ей самой. В корзину Горошкиной сыпались именно те продукты, которые «мы не можем себе позволить».

– Боюсь показаться нескромным, но мне кажется, лишняя пара чулок всегда бывает кстати. Прошу, выбирайте. Если хотите, я могу отвернуться. Впрочем, подождите. Вы возьмете самые паршивые, знаю я вас! Давайте поручим это дело моей жене, она настоящий эксперт в области нарядов.

Скроив любезную мину, Юля выбрала тончайшие чулки с кружевной резинкой. Дорогие, не придерешься, но рвутся – будь здоров! Машке не придется долго наслаждаться подарками Филиппа.

Рыбаков бестрепетной рукой добавил в тележку еще четыре пары.

– Что у нас дальше? Пойдемте, ребенку что-нибудь возьмем, надо же его утешить, что целый день маму не видел.

Юля уже задыхалась от ярости. Тут тысяч на семь, не меньше. На жену у нас денег нет, а на чужую бабу, значит, пожалуйста! Спасла жизнь какого-то токаря, пусть даже восьмого разряда, ну и что? Машка ему никто, токарь ему никто, однако на них летят деньги, которых законной жене не выманить за целый месяц!

Но самым ужасным было смотреть, как радостно и азартно Филипп бегает по супермаркету ради посторонней женщины, ибо вдвоем с женой он безучастно возил тележку, лишь изредка накладывая вето на слишком дорогие продукты.

– А я ведь, Машенька, обхаживаю вас с далекоидущими намерениями. Такой я негодяй!

Рыбаков галантно склонился к Машкиной руке. Лапка так себе, маникюр подруга сроду не делала. Интересно, что ему нужно от этой курицы?

– Я подумал, не заключить ли мне с вами договорчик? Вы будете приезжать, оперировать, а я бы вам платил за это из директорского фонда. А, Мария?

– Я даже не знаю…

– Далеко ездить? Не волнуйтесь, транспортом обеспечу.

Юля усмехнулась. Чтобы прооперировать, Горошкина помчится хоть на Луну.

– Я слежу за здоровьем своих сотрудников, – продолжал Филипп, – застраховал всех в самой лучшей, как я думал, компании, а когда подписал договор, выяснилось, что экстренную помощь они не оплачивают, онкологию тоже и сосудистые заболевания, оказывается, не входят в комплекс услуг. Больных направляют в сосудистое отделение областной больницы на общих основаниях, а там им никто не рад. Очередь на полгода, врачи намекают, что лечиться даром – даром лечиться, и мои сотрудники пребывают в законном недоумении. Как так, директор вгрохал уйму заработанных ими денег в охрану их здоровья, а им снова нужно платить!

Маша приосанилась, открыла рот, и Юля ретировалась к прилавку с йогуртами. Все, что Горошкина сейчас скажет про организацию медицинской помощи в России, Юля знала наизусть.

«Мы просто перепутали мужей, – вдруг весело подумала она. – Эти два оголтелых коммуниста с первой минуты души не чают друг в друге, а Петя под моим руководством мог бы развиться во что-то более путное, чем замороченный отец семейства. У него были амбиции, и мечтал он обо мне, а не об этой корове Машке. Он жалеет о том, что выбрал ее, точно жалеет! Понять бы еще, почему он так поступил…» Юля часто вспоминала о своем коротком романе. Без особого сожаления, но всегда недоумевая, почему Петя вдруг отказался от нее. Тут скрывалась какая-то тайна, но как ее выяснить? Не спросишь же у самого Петьки: «Почему ты меня разлюбил?»

Она с отвращением рассматривала яркие этикетки. Где вы, прекрасные натуральные йогурты, к которым она так привыкла дома? Кухарка сама готовила их из свежего молока и специальной закваски. Порцию этой закваски Юля получила, покидая родительский дом, но быстро загубила ее. Ничего удивительного, кухня в родительском доме как целая лаборатория, а у Юли из всех приборов плита и холодильник. Даже мясорубка, стыдно сказать, ручная. Юля плохо представляла себе, как ее собирать, поэтому Филиппу Владимировичу пока не удалось попробовать котлет ее приготовления.

Юля выглянула из-за стеллажа. Эта парочка, забыв, где находится, жарко обличала социальные пороки. Договорились уже о необходимости высшей меры наказания за хищения государственной собственности, родственные души!