Читать книгу - "Святые грешники - Карина Винтер"

— При одном условии, — Виталий Андреевич удивленно вскинул брови. — Артем никогда не узнает, что я вам помогла.

Она не станет повторно просить о чем-то дедушку. Не станет с ним семьей, так что лучше информация о их родстве не дойдет до Артема. Тем более, судя по тому, что рассказывали о нем друзья, и что она успела увидеть — Артём гордый и не станет принимать помощь от девушки.

Резкий хлопок двери спровоцировал икоту и подняв голову, готова была провалиться сквозь землю. Над ней нависал злой отец и судя по всему, слышал часть разговора. Не переоделся…

— Что Артем не узнает? — суровый голос, который я никогда не слышала прежде, заставил съежиться. 

Глава 12.

Папа попросил нас оставить наедине, но напоследок я кивнула Виталию Андреевичу. Не знаю, каким образом, но вытащу ребят из неприятностей.

Сгорбившись от взгляда отца, опустила голову, потому что стала чувствовать, как меня окутывает стыд. Я подвела его. Достаточно сильно. А вид крови на его форме вызывал тошноту, ведь я знала, кому она принадлежит, поэтому не могла смотреть.

— Жив твой ненаглядный, — фух, прям отлегло, а вот папа не спешил меня успокаивать, — но это пока. Впервые в жизни я готов убить своего же пациента. Мне озвучить причину или ты сама смекнёшь?

Часы тикали слишком громко, давя на виски. Теребя края испачканного свитера, прочистила горло, промямлив:

— Пап, я не знала, что так получится…

— Должна была знать! — он громко стукнул кулаком по столу, и я подскочила на месте, вжимаясь в стул.

Первый раз. В первый раз отец повысил так голос в моем присутствии. Не из-за полученной двойки, а из-за того, что я вляпалась в неприятности, которые могут стоить моей свободы.

— Я не могла иначе. Андрей мой друг. Ты спасаешь людей каждый день, ты меня воспитывал так, чтобы я протягивала руку тем, кто нуждается в моей помощи, — оправдывалась, но поднимая взор, вижу, как глаза отца потемнели от злости.

— Екатерина, ты серьёзно или издеваешься? Я спасаю людей, а не бандитов! Не укрываю их от милиции. Не бросаю себя в огонь, потому что у меня есть дочь, о которой, оказывается, приходится заботиться даже тогда, когда она уже выросла, иначе ее упекут в тюрьму! Кому ты собираешься помочь? Каким образом? Для чего? Он же вновь убьет, не моргнув глазом. Сегодня я его спас. А что дальше, доченька? Продолжишь любить его, как ни в чем не бывало? Не спать по ночам, постоянно гадая, а не подстрелили его, как сегодня? Чем ты думала, Господи?! Моя тихая, разумная дочь, которая всегда отличалась сообразительностью умудрилась связаться с бандитами, — качая головой в неверии, запустил пятерню в волосы.

Глядя в окно, удивилась, что уже восходит солнце. Бесконечная ночь закончилась и панический страх реальности пробуждается. Это не сон. В свете дня результаты кажутся более реальными и боль воспринимается острее.

— Да, я оступилась. Пап, понимаю, что это не обычные парни, но пожалуйста, дай мне договорить, и не перебивай. Я обещаю, что больше никогда не буду в опасности, если ты мне поможешь. Прошу тебя, позвони дедушке. Его могут посадить. Ты ведь тоже родитель. А Артем чей-то ребенок, что попал в неприятности. Я ни разу тебя не о чем не просила, но ради него я готова встать на колени, хочешь?

У меня уже градом катились слезы по щекам. С трудом уже различала очертания отца и мои всхлипы постепенно стали превращаться в рыдания из-за его молчания.

— Хочешь… закрой меня дома. Под домашний арест. Не впускай ко мне никого. Но прошу, спаси его жизнь. Артем только недавно вернулся из ада. Ему нельзя в тюрьму. Папа, скажи что-нибудь, — завопила, опускаясь на пол на колени. — Проси, что угодно и я выполню. Обещаю, выполню.

Рабочий телефон зазвонил и испустив судорожный вдох, отец, не спуская с меня глаз, взял трубку, моргая.

— Слушаю.

По папиному лицу пробежала мрачная тень и видя, что он схватился за сердце, поднялась на ноги, шагнув к нему.

Что еще могло случиться?! Неужели нам не даст судьба передышки?!

Шатаясь, папа положил трубку, хватаясь за стол для устойчивости.

— Папа! — я тут же оказалась около него, хватая за щеки и вынуждая смотреть на себя. Я не могла остановить дурацкие девичьи слезы, но во мне ничего не осталось, кроме страха. — Кто звонил? Что случилось? Папа, ответь мне!

Он не пришёл в себя, просто глаза сфокусировались на мне на время, пока он не сказал пробирающим до костей шепотом:

— Дедушки не стало.

Глава 13.

Прошло уже двое суток, как я сидела в квартире деда в ожидании вестей от отца. Он не позволил даже взглянуть на Артема, проводив меня через чёрный вход. Не разрешил с собой пойти. Завез лишь вещи и продукты, запретив выходить на улицу.

Пролистывая семейный альбом, почему-то ощущала внутри пустоту. У меня ничего не екало, когда видела бабушку и дедушку в обнимку на снимках, пока не перевернула страницу…

Удобнее устраиваясь на прохладном кожаном диване, провела подушечками пальцев по снимку. Они хранили наши фото! С выписки. Видимо, отец отправил на память снимок, где мама держит меня на руках, а он стоит позади, обнимая ее за плечи, но что меня тронуло до глубины души — папины глаза. Я видела в них такую любовь, что не встречала ни разу. Искорку. Внешне практически не изменился, но того влюблённого по уши мальчишки отныне нет. Да, папа меня любит, я всегда это знала, но он никогда не посмотрит на женщину также, как на маму. Осекаюсь, точнее на предателя, ведь матерью ее сложно назвать.

Убирая на место альбом, надела дедушкины тапочки, осматривая обставленный со вкусом кабинет. А я могла пойти по его стопам…

После обеда, стоило мне только вылезти из-за стола, как позвонил папа, сообщив:

— Похороны завтра за городом. Я за тобой заеду, и мы на время будем вынуждены исчезнуть, пока дом будут приводить в порядок. Возьми с собой только самое необходимое, дочка.

Молчу, переваривая информацию. Сколько неудобств я ему причинила и боли. В такой момент я должна быть отцу поддержкой и опорой, а не доставлять еще больше хлопот.

— Пап, ты не один. Я рядом, знай. Прости, что разочаровала. Такого больше не повторится.

Кусаю подушечку указательного пальца. Он будет сейчас себя считать одиноким, но дам понять отцу, что всегда, когда ему будет необходимо выговориться — я буду