Читать книгу - "Снэк - Эмми Бертон"

съесть мед. Мы не рассчитывали, что там будут пчелы. Они атаковали всех детей, которые не успели убежать, когда улей упал на землю. Укусы были настолько сильны, что пришлось вызвать скорую. Нам повезло, что, когда наши родители нашли Снэка, мы с Ролло прятались в шкафу в спальне Снэка. Они скорее обрадовались, чем рассердились, что у нас хватило ума сбежать до того, как мы уронили улей, и не подвергнуться нападению пчел-убийц.

Когда нам было тринадцать, в День независимости 4 июля, мы подожгли газон мистера Гэри, соседа Снэка.

Тем летом была очень сильная засуха, и никому не разрешалось поливать свои газоны или клумбы. У всех соседей дворы пожелтели, при ходьбе был слышен характерный хруст высушенной травы. Мы не виноваты, что у него загорелся газон. Это было четвертого июля. Как можно не помахать бенгальским огнем, или двумя, или двадцатью?

Пожар был не сильный. Потребовалась небольшая пожарная машина, чтобы потушить его.

В каждом случае нас наказывали. Было бы легче, если бы нас наказывали физически. Но они выбирали более суровый приговор, они запрещали нам видеться друг с другом. Часто по утрам, когда я просыпалась, Снэк уже был у меня дома. Мы проводили вместе каждый день и вечер, и расставались только после того, как стемнеет. В редкие дни мы не виделись. Это убивало нас — быть вдали друг от друга. Что касается меня, то Снэк был моим лучшим другом и лучшим, что со мной случилось.

Больше всего бросается в глаза инцидент, который в наших семьях известен, как «инцидент на Женевском озере». Дело было не в том, что мы были непослушными. Ни один из нас на самом деле не был. Нет, инцидент на Женевском озере был из-за того, что Снэк не хотел оставлять меня, а я не хотела, чтобы он уходил. Это было в 1994 году. У детей не было мобильных телефонов. Тогда была электронная почта, но у родителей Снэка в хижине не было компьютера. Междугородняя связь была дорогой и это не то же самое, что находиться в одной комнате. Как мы должны были разговаривать друг с другом, когда нас собирались разлучить на восемь недель?

В гостиной Снэка повсюду разбросаны чемоданы на разных стадиях упаковки, коробки, полные скоропортящихся продуктов, и сумки с купальниками и ластами.

Мы со Снэком играем в Sonic the Hedgehog 3 и говорим об игре, чтобы избежать разговоров о разлуке. По крайней мере, это то, что делаю я. Возможно, он делает это, чтобы отвлечь меня, потому что в игре я надираю ему задницу.

— Снэк, мы уезжаем на Женевское озеро через сорок пять минут. Не уходи далеко! — кричит Колетт с лестницы.

— Мааааам! — стонет Снэк, а затем саркастически добавляет: — Мне двенадцать, женщина. Я больше никуда не «ухожу». Я знаю, куда иду. У меня есть направление!

Я хихикаю. Я не знаю никого другого, кому могло бы сойти с рук то, как Снэк разговаривает со своей мамой.

— Хорошо, мистер Сосредоточенный. — Колетт всегда знала, как реагировать на язвительные замечания Снэка.

Снэк наклоняет голову, делает глупое лицо и кивает в сторону двери. Он внезапно прекращает нашу игру, против чего я возражаю, открыв рот в шоке.

Я прихожу в себя в мгновение ока. — Что такое? Я выигрывала.

Снэк хватает меня за руку, поднимает с пола и выводит из своего дома.

Оказавшись снаружи, он тащит меня к нашим велосипедам, которые, как обычно, лежат на переднем дворе.

— Поехали за мороженным. — Снэк запрыгивает на свой велосипед. Когда я медлю, он смотрит на мой велосипед, а затем на меня.

У нас совсем немного времени, чтобы добраться до нашего любимого кафе-мороженого «Морозная станция», которая находится чуть дальше «Снэка»

Обеспокоенная, я прикусываю губу. — Уверен?

Снэк кивает. Его глаза блестят, когда он говорит:

— Да.

Мы направляемся вниз по улице в кафе-мороженое, но, когда мы добираемся до конца квартала, Снэк начинает крутить педали очень быстро, даже молниеносно. Как будто кто-то-быстро-преследует-его. А затем он поворачивает в прямо противоположном направлении от «Морозной станции». Очевидно, мы вообще туда не едем. Я кручу педали своего BMX так быстро, как могу, но я ниже и меньше Снэка, и мне приходится усерднее работать, чтобы оставаться наравне с ним.

Когда я, наконец, догоняю, то кричу:

— Снэк, какого черта ты делаешь? Мы едем не в ту сторону! И у меня болят ноги. — Я потираю икру. — Ты заставил меня ехать слишком быстро.

Снэк пожимает плечами.

— Я решил, что хочу поехать в другое место. «Морозная станция» надоела. Я захотел миндальную помадку. Только в одном месте можно купить это мороженое…

— Баскин-Роббинс, — заканчиваю я его предложение. — Но это довольно далеко. На другой стороне шоссе.

Снэк только кивает и снова начинает ехать быстрее.

— Эй, Снэк. Эм, ты не мог бы немного притормозить, — выдыхаю я. — Ты ведешь себя так, будто за тобой гонятся. От чего ты убегаешь?

Я не в восторге от езды на велосипеде по этим дорогам, тут достаточно большое количество автомобилей. Мы никогда раньше не ездили на велосипеде так далеко от дома, а машины едут слишком близко. Всякий раз, когда мимо проезжает грузовик, я боюсь потерять равновесие, упасть и что меня переедут. Снэк замедляется достаточно, чтобы я могла ехать рядом с ним, но мы все еще едем в тишине. Он не смотрит на меня. Наконец, он отвечает на вопрос.

— Я убегаю от поездки.

— Что ты имеешь в виду?

— Я убегаю от поездки.

Снэк ничего не объясняет, и я начинаю раздражаться. Он ведет себя странно. Может быть, дело не только в том, что он уезжает отдыхать. Снэк указывает на то, что мы прибыли в пункт назначения. Мы прислоняем велосипеды к почтовому ящику у входа и заходим в «Баскин-Роббинс». Снэк получает свой рожок с миндальной помадкой, а я заказываю дайкири со льдом в чашке. Когда я лезу в карман джинсовых шорт за мелочью, Снэк хватает меня за запястье.

— Я заплачу.

Опять же, странно. Он никогда раньше ни за что не платил для меня.

Я наклоняю голову и говорю: — Хорошо, — и делаю глоток своего дайкири со льдом. Он сладкий и кислый одновременно, освежающий после нашей долгой, жаркой поездки. Мы со Снэком сидим на обочине рядом с почтовым ящиком и спокойно наслаждаемся нашими десертами.