Читать книгу - "Попробуй меня разлюбить - Мария Николаевна Высоцкая"

— Что случилось?

Присаживаюсь на корточки рядом с ней.

Катя шмыгает носом. Медлит. Смотрит на меня не сразу, видимо, решает, стою ли я сегодня вообще ее внимания. Ну или просто не хочет, чтобы ее видели заплаканной.

— Эй, — поддеваю ее ладонь. — Это какая-то тайна? Тебя кто-то обидел? Ты поранилась?

Сыплю догадками, потому что совсем не понимаю, что с ней происходит.

Смотреть на нее вот такую не могу, внутри все огнем горит. Пройти мимо, не могу тем более.

— Нет, — опять всхлипывает. — Котенка сбили, — выговаривает на вдохе и снова начинает рыдать. Теперь еще громче.

— Какого котенка? — как баран на нее пялюсь.

Катя бросает на меня полный отчаяния взгляд и закусывает губу. Мне почему-то очень в этот момент хочется ее обнять. Может, потому, что она выглядит несчастной?

— Нашего. Он два дня назад из дома сбежал. Лидочка упустила. А сегодня папа его на дороге возле поселка нашел. Мерт… — глотает окончание и взрывается новой волной слез. — Он совсем маленький, мне его прямо перед новым учебным годом подарили. Ну вот как его можно было сбить?

Сглатываю вставший в горле ком. Триггерит.

Буквально на секунды выбивает из реальности. Я так четко слышу выстрел и скулеж своей собаки. Пьяный смех отца. Стоп!

Смаргиваю. Смотрю на Катю и заземляюсь. На удивление ее присутствие помогает сделать это без колебаний. Отбросить воспоминания, не думать.

— Пойдем, — тяну к ней руки. Дотрагиваюсь. Наверное, впервые за все время, что мы знакомы, прикасаюсь к ней не вскользь. Прижимаю ладони к подрагивающим плечам и аккуратно подтаскиваю Катю вверх.

— Куда? — она смотрит на меня во все глаза.

Они у нее красивые, несмотря на то, что заплаканные. Ресницы слиплись и теперь обрамляют глаза не пушистым веером, а, скорее, колючей елочкой.

— Съездим в одно место. Только куртку возьми.

— Я не хочу никуда ехать.

Катя отступает, а мои ладони соскальзывают с ее плеч. Тут же прячу их в карманы. Я начинаю переходить черту, что сам же нарисовал между нами.

— Это займет час, — не настаиваю, но и просто уйти сейчас не смогу.

Мы стоим друг напротив друга. Я продолжаю пожирать Катю взглядом, а потом теряю над собой контроль и касаюсь большим пальцем ее щеки. Вытираю слезинки. Замираю.

Мои пальцы все еще прикасаются к ее лицу. Катя тоже не шевелится, только губы приоткрывает. Смотрит.

Визуальный контакт меня сжирает. Я чувствую, как удары моего сердца становятся более быстрыми. Сглатываю.

— Вместо того чтобы плакать, — говорю шепотом, — ты сможешь сделать доброе дело.

На секунду представляю, как выгляжу со стороны. Идиотом, наверное.

Катя всхлипывает, но часто кивает.

— Я тогда вызываю водителя? — смотрю куда-то за свою спину.

— Да.

Достаю телефон и набираю номер Славы. Он и так должен был уже за мной выехать, пусть поторопится.

— Тогда бери куртку, я тебя внизу подожду, хорошо?

— Нет, — Катя хватает мою руку, не позволяя сдвинуться с места. — Пойдем со мной. Ладно? Я быстро.

Глава 8

Заглядываю Данису в глаза. Он кивает, а я все никак не могу выпустить его руку из своей.

Шмыгаю носом и смотрю себе под ноги. Данис крепче сжимает мои пальцы.

Вздрагиваю и ловлю взгляд карих глаз. Залипаю на этом моменте. Чувствую тепло, исходящее от его тела, а еще успокоение. Возможно, мнимое, потому что мое горе никуда не делось.

Когда мама рассказала про Перси, я отреагировала спокойно. Она бы вообще про такое по телефону не сказала, если бы не охающая Лидочка на заднем плане. Я услышала, как она сокрушалась, что виновата в смерти Перси, — ведь это она случайно выпустила его из дома. Вот маме и пришлось все мне рассказать…

Я и правда держалась стойко. Даже не всхлипнула. Только внутри все сжалось, а потом… потом нахлынуло. Картинка перед глазами стала мутной, и до своей комнаты я уже не дошла. Спряталась под лестницей. Подальше от чужих глаз.

Чувствую, как по щекам снова катятся слезы, но смотрю при этом на Даниса.

Он поджимает губы, будто раздумывает, что ему теперь со мной делать.

Вляпался по своей же инициативе. А ведь мог пройти мимо. Возможно, именно сейчас он и жалеет о содеянном.

— Я пойду, — сглатываю соленую воду, попадающую и в рот, и в нос.

— Я с тобой, — выдает приглушенно.

Как только слова срываются с его языка, я снова чувствую прилив облегчения.

Не могу оставаться одна в такие моменты.

Мама с папой всегда поддерживают, я к этому привыкла. А тут… тут у меня пока нет настоящих друзей. Всего лишь знакомые.

Если только Тим, который, как назло, сквозь землю провалился.

— Идем, — он шумно выдыхает и выводит меня из-под лестницы.

Расправить сгорбленные плечи не выходит.

Я торопливо шагаю по ступенькам в свою комнату, несколько раз украдкой поворачиваю голову назад, чтобы убедиться, что он точно идет следом.

За руки больше не держимся. Это лишнее. Мы ведь даже не друзья.

Открываю дверь и гостеприимно пропускаю Даниса вперед. Щелкнув замком, замечаю валяющуюся на кровати ночнушку и в ужасе прячу ее под подушку.

Жутко нервничаю. Теперь идея позвать его с собой кажется дурацкой. Но там, под лестницей, я так боялась, что он уйдет. Остаться одной после его прикосновений было невыносимо. Находиться одной, когда эмоции от горя захлестывают, — выше моих сил.

— Я быстро, — забегаю в ванную, чтобы умыться, а когда вижу себя в зеркало, ахаю.

Тушь растеклась, нос красный, глаза тоже. Я выгляжу просто ужасно.

Умываюсь, тщательно отмывая потекшую косметику, и вытираю лицо мягким белым полотенцем.

Данис все еще в моей комнате, вот за этой самой дверью. Прикасаюсь к деревянной поверхности ладонью и на вдохе отодвигаю ее в сторону.

Кайсаров стоит, подперев стену плечом. Он не продвинулся вглубь спальни