Читать книгу - "Ребенок от чудовища - Николь Келлер"

Видно, что такая дотошность немного удивляет и Ольгу Николаевну, но профессионализм не позволяет ей отвечать как-то иначе. – Ваш ребенок абсолютно здоров, повторюсь, это видно и по осмотру и по результатам УЗИ. Вы видели это собственными глазами! Зачем лишний раз беспокоить мамочку и малышку?

– И все же я настаиваю, – талдычит Артем. – Есть скрытые генетические заболевания…

– Хватит! И что тогда? – выпаливаю, не сдержавшись. Я настолько зла на его тонкие намеки, что готова расцарапать ему лицо прямо при свидетелях. – Откажешься от дочери?

Глава 9

Аврора

Я выхожу из клиники и иду прочь настолько быстро, насколько это возможно в моем положении. Прохожу мимо припаркованной машины, игнорируя открытую Артемом пассажирскую дверь.

– Аврора! – окликает меня мой палач, но я не оглядываюсь. Он хотел, чтобы я съездила в клинику и встала на учет – я это сделала. Сейчас у меня свои дела. Должно же быть у меня личное пространство!

– Аврора! Стой! – звучит уже настойчивее, но я все равно иду своей дорогой. Что я могу еще услышать от чудовища? Все, что хотел, он уже сказал.

Артем все же догоняет меня, хватает за руку и разворачивает к себе. Разумеется, вся та любовь, весь тот трепет, что были у него в глазах в кабинете УЗИ, давно исчезли и спрятаны под маской непрошибаемости и короля мира.

– Я, кажется, к тебе обращаюсь, – угрожающе произносит муженек, сверля меня темным взглядом. – Куда ты так торопишься?

На меня неожиданно сваливается усталость, и я резко выдыхаю. И с этим вместе как будто уходят все силы.

– Что тебе еще надо, а, Артем? Ты убедился, что «товар» не бракован, на днях тебе это еще подтвердит и генетик. Я услышала, что ты не откажешься от дочери. Окей. Я сделала все, как ты хотел: приехала в эту клинику, встала на учет, прошла обследование. Теперь я могу уделить время своим делам? Или же ты хочешь сказать, что я заперта в твоей тюрьме без права выхода в свет?

– Что за дела?

– Неважно, тебя они не касаются. Может быть, уже отпустишь меня, -показываю взглядом на его довольно приличную хватку на моем предплечье, – синяки останутся. Поползут слухи, что Волков избивает беременную жену. Партнеры оценят.

Артем тут же убирает от меня руки, как от прокаженной. Едва ли не отшатывается.

– Аврора, садись в машину, хватит препираться, – если бы не знала Волкова, подумала бы, что он тоже устал. Очень уж у него соответствующий голос, да и общий вид. – Не в метро же тебе кататься беременной.

– Зачем в метро? Не настолько все плохо, Волков. На такси.

– Я никогда не доверю свою беременную женщину какому-то таксисту! Еще не понятно, как он ездит! Садись в машину. Отвезу, куда скажешь.

Становится прохладно, а я все же легко одета. Не хватало еще и простудиться для полного счастья.

Артем снова помогает мне забраться на переднее сиденье и пристегивает ремнем.

– Не давит? – дергает ремень, касаясь живота, и смотрит мне в глаза. Разумеется, там плотная стена, которую мне никогда не пробить. Но мне кажется, что он специально проявляет эту чрезмерную заботу, чтобы иметь возможность хоть так коснуться ребенка. Потому что в другой ситуации я не подпущу его и на пушечный выстрел к себе. Особенно после сегодняшней его выходки в клинике с генетическим анализом.

– Нет, все в порядке, – бурчу, уставившись перед собой.

– Куда тебя отвезти?

– Ты обещаешь, что потом оставишь меня в покое? – выпаливаю, начиная торговаться. Этого человека неожиданно становится очень много в моей жизни. И меня это угнетает. Я хочу свободы и личного пространства.

– У меня совещание и две встречи сегодня. Меня не будет до ночи.

– А, может, ты вообще не придешь ночевать? – произношу с сарказмом и надеждой в голосе. – Поверь, я не очень расстроюсь.

Артем усмехается уголком рта, наклоняется ко мне и тянет низким голосом:

– Нет, жена. Отныне я все ночи буду проводить дома. С тобой в одной постели.

Чтоб тебе провалиться, Волков!

– Так куда тебя отвезти? – отстраняется и тут же меняет тон на безразлично-холодный.

Произношу адрес сквозь зубы, отвернувшись к окну и сложив руки на груди.

– Точно туда? – уточняет, нахмурившись. – Там же больница.

Стискиваю зубы так, что становится больно в висках. Хотела бы я, чтобы это было ошибкой…

Артем останавливает машину прямо у главного входа. И, пока я отстегиваюсь и собираюсь с духом, муженек уже обходит машину и предлагает мне руку, чтобы выйти. Набрав побольше воздуха в легкие, я иду ко входу. Артем следует за мной.

– Ты же сказал, что у тебя совещание и две встречи? – раздражение и злость снова возвращаются ко мне.

– Подождут.

Муженек сопровождает меня до палаты, но перед самым входом останавливается.

– Что, не зайдешь? Даже не взглянешь, что натворил? – с горечью выплевываю, чувствуя, как подступающие слезы жгут глаза. Сейчас я мечтаю об одном: придушить виновника всех моих несчастий.

Муженек игнорирует мой вопрос, продолжая стоять у стены. Да я и не жду ответа. Их мне никто и не даст.

Тихонько толкаю дверь палаты, и мне в нос тут же ударяет едкий запах лекарств.

С детства не любила больницы, поэтому мама старалась минимизировать мои походы туда, и всегда усиленно лечила меня дома, оберегая и окружая заботой.

Мама…

В моей голове тут же всплывает образ ухоженной, красивой и статной женщины. Я до сих пор помню тепло и заботу ее рук. Ее улыбку. И даже, кажется, слышу запах ее выпечки, которой она всегда меня баловала.

Первая слеза срывается и летит на пол, оставив на щеке едкую дорожку.

Я не узнаю эту женщину, что лежит на больничной койке.

Это не может быть моя мама.

Ее лицо и руки все в глубоких морщинах. Под глазами темные круги. Некогда шелковистые волосы, всегда аккуратно уложенные, сейчас беспорядочно разбросаны по подушке. Ее губы искусаны в кровь. А руки безвольно лежат поверх простыни.

Мама очень бледная, даже можно сказать, восковая. Если бы не ее медленно вздымающаяся грудь, я бы подумала, что она…умерла.

Господи, за что ты так с нами?! Как так вышло, что некогда крепкая и счастливая семья разрушена?! Как вообще можно уложить в голове, что я сплю в одной постели и живу под одной крышей с человеком, который довел моего отца до могилы, а мать – до больничной койки?!

Хочется орать в голос от бессилия, злости и непринятия такой несправедливости. Хочется придушить голыми руками. И соблазн так велик – ведь виновник всех