Читать книгу - "Русалочка должна умереть - Соро Кет"

Сперва, Себастьян не хотел вмешиваться.

Сын его был кретином, а Джесс окончательно чокнулась, согласно врачам. Он ничего уже не мог для них сделать. А для себя мог. Кьяра, женщина-полицейский, с которой он познакомился на допросе Ви, была горячая штучка. Несмотря на разочарования и свою агрессию в мужской адрес, она хотела его, и Себастьян это видел.

Такие женщины обычно ломались сразу же, но Себастьян решил, что оставит этот роман чисто платоническим. Даже если придется врать ей про боевые раны, раннюю импотенцию и верность больной жене. Нет, он хотел бы большего, но Кьяра имела право пользоваться оружием. Себастьяну как-то не улыбалось закончить с пулей в бедре.

А то и в мошонке, – если девушка меткая.

– Меня сейчас совесть мучает, – сказала Кьяра, крутя в руках чашку латтэ. – Я была так уверена, что Верена получила за дело!.. А оказалось, что бедную девочку просто избили ни за что, ни про что… И, я заставила ее все это время пробыть внизу. Полураздетую и с мокрыми волосами. Она меня, наверное, ненавидит.

– Ничего страшного, – сказал Себастьян, – в ее возрасте, они обычно ненавидят весь мир.

– А что твой сын?

И Себастьян вдруг очнулся: Филипп! С того вечера, как полиция вынесла окончательный вердикт, сын не звонил ему.

Прошло две недели!

Белая берлинетта Филиппа стояла у гаража. Судя по слою пыли, – стояла уже давно. Велев шоферу припарковаться, слегка взволнованный, Себастьян позвонил.

Ничего.

Тихо!

С гулко бьющимся сердцем он открыл дверь собственным ключом. Слегка помедлил, прежде чем распахнуть ее и сразу отпрянул, закрыв рукавом лицо.

Жаркая волна смрада, ленивое и наглое жужжание мух ударили по всем его органам чувств сразу.

– Филипп! – вырвалось из самого сердца.

И белокурый малыш проскакал перед мысленным взором на диванной подушке.

– Лошадка, как у папы! – прокричал он, указывая маленькой ручкой на телевизор.

Себастьян буквально ворвался в дом и тут же увидел Фила. Тот сидел на диване, уставившись в телевизор и тупо переключал каналы.

– Чего тебе?

Опомнившись, Себастьян смущенно пригладил волосы. Огляделся. Вонь шла от ковра. Кровавое пятно почернело и мухи роились в нем, как в коровьем трупе. Филиппа это, похоже, не беспокоило. Пол у дивана был завален коробками из-под пиццы, пластиковыми контейнерами и бутылками. Пиво, виски, шнапс, водка.

Утратив двух сразу любимых женщин, сын утешался, чем мог. Ни в чем себе не отказывал.

– Чего – мне? – переспросил Себастьян.

Молчание.

Граф решительно пересек гостиную, выключил телевизор. Отдернув тяжелую штору, сдвинул в сторону раздвижную дверь. Свежий воздух и остатки солнечного света, хлынули в гостиную. Дернувшись, Филипп закрылся руками, словно вампир.

– Что ты тут делаешь в таком виде? – еще раз, отчетливо, повторил отец.

– Ничего! – буркнул сын, моргая глазами.

Выглядел он паршиво. В трусах, в мятой майке, усеянной всевозможными пятнами; небритый, словно умерший изнутри.

– Ты выглядишь, как дерьмо, – сообщил Себастьян.

Ему хотелось бы сказать что-то нежное, но эта вонь, этот мерный мушиный гул… Они напомнили о другом, нелюбимом, но все равно сыне. Себастьян сам почти умер в те считанные мгновения, когда поверил, что Филипп убил себя.

Сердце лихорадочно пыталось затормозить. Все вспоминалась другая темная комната и мухи, мухи… Граф провел рукой по лицу, пытаясь отогнать видение. Другого, мертвого сына.

Раскрытые мутные глаза, приоткрытый рот.

Записка: «Папа, прости меня! Я не хочу занимать место твоего законного сына, однако позволь умереть, считая тебя отцом!»

И собственные, уже ненужные никому рыдания.

Рене и был законным! Слабым, болезненным, но его родным. Незаконным был тот, другой. Который жил себе дальше, пиликая на долбаной скрипочке. И Марита, сука лживая, притворялась, будто несет свой крест… а сама, в душе, его лишь винила.

Словно это он, первый, принес своего ублюдка в гнездо! Словно он воспитал их первенца слизняком.

Он ошибался, яйца у Рене были. Себастьян бы так не смог.

Фил медленно убрал от лица руку и посмотрел на отца.

– Что ты здесь делаешь? Твой новый Мустанг хочет дополнительных показаний?

– Здесь нужно убраться, – сказал Себастьян, ощущая неприятную дрожь в руках.

Сын огляделся вокруг. Пожал плечами.

– Валяй!

В другой раз, граф влепил бы ему затрещину, но сын и без того был разбит. И больно видеть его таким. Снова… Женщины разрушают все, к чему прикасаются. Дружбу, семьи, любовь. Пока ты просто трахаешь их, ты в безопасности, ты свободен. Но стоит влюбиться, или не дай бог, взять в жены, она убьет тебя без ножа.

Сперва эта женщина лишила Филиппа друга, теперь его маленькой, но большой любви.

– Не хочешь пойти побриться? Душ принять?

– А что случилось? Меня хоронят?

– Ты не в том состоянии, чтоб хамить.

– В том, – возразил Филипп. – Ты что-то слышал от Джесс?

– С чего мне слышать что-либо о твоей жене?

– С того, что лужа там на ковре – следы твоего ребенка.

Себастьян сдвинул рот в сторону. Он ожидал, что Филипп поднимется. Ударит его. Обругает, на крайний случай. Но Филипп ничего этого не сделал.

– По ходу я был единственным, кого она не хотела. Ральф, ты, Фредерик… Даже Маркус! Кто, ради бога, может захотеть Маркуса?

Твоя маман, Графиня Фригидия!..

– И ты решил взять реванш, оттрахав Ви посреди гостиной, – спросил он вслух.