Читать книгу - "Запах полыни - Галина Гордиенко"

Никита закрыл за няней дверь. Обернулся и встревоженно поинтересовался:

— Ма, что случилось?

Щеки Сауле запунцовели. Не отвечая, она поцеловала сына в макушку и в который раз удивилась: волосы у Китеныша как проволока, жесткие, непослушные, никак не уложить. Приходится стричь его коротко-коротко. Китеныш на ежа похож, волосы вокруг головы иглами стоят, смешной…

Никита сбросил кроссовки и осторожно предположил:

— У тебя в автобусе снова вытащили кошелек?

Сауле вздрогнула: «Этого еще не хватало! У нас осталось всего две тысячи, когда я еще найду работу…»

Рассмеялась и мягко посоветовала:

— Ты хотя бы в комнату зайди.

Никита кивнул и бодро сказал:

— Ну и пусть украли! У меня в кармане джинсов триста рублей, тетя Таня на компьютерные игры дала, нам повезло, я их еще не потратил.

Сауле хмыкнула и пробормотала:

— Ох уж эта тетя Таня! Что она еще скажет, когда узнает…

— А ты не говори, — сочувственно посоветовал Никита. — Зачем ее расстраивать?

— Хорошая политика, — вздохнула Сауле. — Только… — но продолжить не захотела, как Никита ее ни теребил.

Не объяснять же Китенышу, что Татьяна наверняка обо всем уже знает, не было случая, чтоб от нее удалось что-то утаить. У Сауле сердце от страха сжималось, как только представляла объяснение с подругой.

«Вот ведь напасть! — горько усмехнулась Сауле. — Я меньше переживаю, что потеряла работу…»

Никита снял свитер. Бросил быстрый взгляд на письменный стол и обрадованно воскликнул:

— Ты сегодня рисовала? Что? Покажи!

Сауле испуганно ахнула:

— А как ты…

— Мам! Да ты же стол толком не вытерла! Смотри — весь в разводах!

Никита снисходительно смотрел на смущенную мать: ну и что тут такого страшного, если и рисовала? Тети Тани нет, ругаться некому, или…

— Что, тетя Таня должна зайти?

Сауле тщательно протерла стол. Критично осмотрела столешницу, но ни одного пятнышка больше не обнаружила. Признательно улыбнулась сыну и кивнула:

— Угадал.

Никита забрался с ногами в кресло:

— Ма, а почему ты ее боишься?

— Я не боюсь, — запротестовала Сауле, — я… — Она запнулась.

Никита явно ждал ответа. Круглые темно-коричневые глаза — слава богу, от отца Китенышу достался лишь цвет! — светились любопытством. Он действительно не понимал, как можно бояться кого-либо, тем более — тетю Таню. Нет, конечно, тетя Таня иногда любит покомандовать, но на самом деле…

Сауле пожала плечами и неуверенно сказала:

— Понимаешь, Кит, как-то сразу так получилось… Ну, с тех пор, как мы впервые увидели друг друга…

Никита потянул Сауле к креслу. Он любил сидеть в нем, тесно-тесно прижавшись к матери. Не важно — молчала ли она, читала, придумывала свои истории, рассказывала о прошедшем дне или просто отвечала на его вопросы.

Сауле послушно села и нежно подула на колючую макушку. Никита рассмеялся и нетерпеливо напомнил:

— Ма, продолжай!

— Ты маленький деспот, Китеныш, знаешь, нет?

— Ага. Ты говорила.

Сауле приобняла сына за плечи:

— Понимаешь, в дружбе часто так бывает…

— Как?

— Кто-то оказывается… э-э… старшим.

— По возрасту?

— Нет, мы с тетей Таней ровесницы. Просто так вышло — она сразу же стала помогать мне…

— Почему не наоборот?

— Именно я тогда нуждалась в помощи.

Никита поднял голову: мамино лицо показалось ему печальным, и мальчик пожалел, что пристал с вопросами. Он легко коснулся ее руки и виновато пробормотал:

— Ма, не хочешь, не говори. И не нужно так расстраиваться из-за кошелька, это всего лишь деньги, сама говорила…

Сауле покраснела: Китеныш слишком хорошо о ней думал. Она покачала головой и с болью сказала:

— Я не теряла кошелек, солнышко, я потеряла работу!

— Опять опоздала? — понимающе посмотрел мальчик. — Но ты ведь сегодня рано встала, я помню… — И Никита сочувственно погладил мать по щеке.

Голос Сауле дрогнул:

— Глупо вышло. Я взяла краски…

— И забыла о времени? — подсказал Никита замолчавшей матери.

Сауле кивнула.

— Поэтому боишься тети Тани?

— Да. Она нашла мне работу, а я… — Сауле в сердцах шлепнула по подлокотнику кресла. — И я сама во всем виновата! Понимаешь, Китеныш? Сама!

Сауле опустила голову, объяснения с Татьяной действительно ее пугали. Никита забавно сопел под материнской рукой — размышлял. На кухне звонко тилинькнула микроволновка, оповещая о готовности куриной грудки. В комнате вкусно запахло мясом и луком.

Никита серьезно сказал:

— Мам, ты не очень виновата, честно.

— Не оправдывай меня, не нужно.

— Нет, правда, ты просто такая…

— Какая «такая»? Безалаберная? Безответственная? «Инфантильная», как говорит тетя Таня? — с угрюмым смешком подсказала Сауле.

— Нет. Ты такая, какая есть. И ты мне нравишься.

— Спасибо, солнышко. Я тебя тоже люблю.

— Пойдем на кухню. — И Никита неожиданно признался: — Я есть страшно хочу, а оттуда та-ак пахнет…

Тане открыл Никита. Ей даже показалось, что мальчишка дежурил под дверью: та распахнулась сразу же, едва Таня вышла из лифта. Она и не дотронулась до звонка.

Таня встревоженно взглянула на насупленное, озабоченное личико, но спросить ничего не успела. Никита прижал палец к губам и прошипел:

— Тс-с-с!

— Гусаком прикидываешься? — хмыкнула Таня, впрочем понижая на всякий случай голос.

— Нет, я не играю, — серьезно ответил Никита.

Он прислушался и осторожно прикрыл дверь, оставшись на лестничной площадке. Таня прислонилась плечом к стене и подумала: что же такого интересного припасла для нее Саулешка? Ну, кроме увольнения, вернее, вылета с работы.

Никита смотрел исподлобья и молчал.

Таня насмешливо поинтересовалась:

— Хочешь поделиться своими секретами? Непременно здесь?

— Ну… почти.

— Тогда давай, не теряй времени, а то мама заметит, что ты слишком долго торчишь в прихожей.

— Не заметит.

— Что так?

— Она читает.

— Ах ты ж боже мой, ее величество еще и читает! — неожиданно рассердилась Таня. — Нет чтоб слезы лить, нет чтоб каяться, нет чтоб висеть на телефоне, обложившись газетами…